Наталья Иванова

- Наталья Борисовна, книжка ваша называется "Скрытый сюжет". Откуда название?

- У Давида Самойлова есть такие стихи: "А слово - не орудье мести, нет! И может, даже не бальзам на раны, оно подтачивает корень драмы, разоблачая скрытый в ней сюжет". То есть я считаю, что русская литература на переходе через век и стала тем "скрытым сюжетом", который был предъявлен читателю и, естественно, литературной критике. И я постаралась этот "скрытый сюжет" разоблачить. Показать, какие были действующие лица, какие исполнители, какие направления, конфликты, столкновения интересов, и чем дело кончилось!

- Вы говорите о "переходе через век". А реально-то если посмотреть: есть ли вообще литература? Тем более русская?

- Я считаю - есть! У нас какие концепции существуют: что русская литература померла (это статья Ерофеева более чем десятилетней давности), потом была статья Латыниной о "сумерках русской литературы", потом была дискуссия о самоубийстве литературной критики в "ЛГ", но я вам скажу так: только что я посмотрела премьерный спектакль во МХАТе - на Малой сцене, - который называется "Учитель словесности". Пьеса Валерия Семеновского по мотивам "Мелкого беса" Сологуба, поставил Николай Шейко, в главной роли замечательный Виктор Гвоздицкий, но дело не в этом! Туда Семеновский напихал массу отсылок по поводу как раз "поминок по русской литературе"... Я-то в отличие от некоторых моих коллег считаю, что русская литература - это такой организм, или такой "брэнд", который не исчезает. На время он может уйти в какую-то тень, потом проявиться, потом будет негатив, потом позитив и так далее.

Я и пыталась проявить некий "скрытый сюжет" русской литературы. Как она есть, в чем она происходит? В первой части книги все внутренние сюжеты намечены. А в "Хрониках" я рассматриваю, что делает наша литература начиная с 1986 года. Это я писала "из сегодня", из нашего дня. И получается, что каждый год оказался достаточно литературно насыщенным! Не могу сказать, что шедевров много - их никогда много не бывает! Хорошо, если столетие нам оставит 10 тире 15 шедевров. Хорошо, что из века ХХ нам остались Джойс и Кафка. Я не имею даже в виду русскую литературу. Набоков, Бродский - уже замечательно, да?

- Это все, конечно, замечательно, но не кажется ли вам, что литература вообще становится в последнее время интересом узкой группы "больных на голову" филологов?

- Не-а!

- Я в том смысле говорю, что текстов так много, что главным становится не процесс прочтения, даже не оценка, но реальный способ отбора: что вообще объективно лучше?

- Это, думаю, золотые слова! Когда в геометрической прогрессии увеличивается количество публикаций (в том числе и в сети), кто-то является инструментом отбора. Естественно, читатель, который приходит в магазин, критик, который ищет для себя нечто питательное...

- Кстати! Наша профессия - литературного критика, книжного обозревателя, - она вообще, на ваш взгляд, нужна?

- Конечно! Потому что чем больше предъявлено, тем точнее должен быть отбор. Чем больше возможностей, тем ясней должна быть интерпретация. Поэтому проблема интерпретации - одна из главных. Скажем, арткритик давно уже занял место чуть ли не художника, как мы видим.

- Арткритик, мне кажется, гораздо сильнее влияет на рынок, чем любой, пишущий о литературе.

- А на литературном рынке профессия критика действительно отмирает. Потому что, когда берешь книжку, смотришь на четвертую страницу обложки и видишь, что это очередной великий роман очередного великого писателя. Критика может чувствовать себя свободной: уйти в тень, заняться совершенно другим делом. Но если критик понимает, что ситуация на самом деле для него сейчас очень выигрышная - он может сам выстроить литературную стратегию, как он ее видит, и предъявить публике - как новое, свое художественное сознание (и не важно, со знаком "плюс" или "минус")! Поэтому я-то считаю (если уточнить), что не профессия литературного критика отмирает, а ее узость. Она ведь может быть очень разной. Если у нас на телевидении такое количество спортивных обозревателей (то есть спортивных критиков!), то если бы каждый канал завел себе по литературному критику, который по вечерам в течение полутора минут говорил (как у Гоголя написано): эта книжечка вышла, значит, где-то сидит и читатель ее, - это было бы чрезвычайно полезно!

- Каналы скажут, что это, мол, реклама!

- А кто говорит, что спортивный обозреватель что-то рекламирует? Он говорит, что сегодня произошло. Где были соревнования и какие, кто кого победил и какие были замечательные голы. Или, напротив, упущенные возможности.

- Тогда придется продумать идею: на кого делать ставки в наступившем году. Кто проиграл, а кто "пойдет в рост"?

- Ставки - не вопрос литературного критика. Он интерпретатор того, что уже существует. А людям интересны те, кто может предъявить новую литературную реальность - которая, мо жет быть, кому-то даже не очень приятна. Как новая еда, экзотическая. Сначала человеку не вкусно, а потом его за уши не оттащишь!

- Ну у вас-то есть какие-то критерии? Не только же сушеными тараканами питаться...

- Китайская кухня - одна из вкуснейших в мире! А вопрос о "рейтинге" и "на кого ставить" - это не ко мне. Моя специальность - распознать какое-то дело, явление, тенденцию в самом начале. Для того, чтобы вытащить ее на свет и понять, что с этим делать. Сейчас, например, у меня такая ситуация - несмотря на то что спонсор премии имени Аполлона Григорьева ушел, она продолжается (хотя и без денег!). Я все каникулы тексты читала! И премия Ивана Петровича Белкина сохраняется (зато с деньгами и представительным жюри - председатель Мариэтта Чудакова, в составе - Владимир Познер, Евгений Рейн, Алексей Слаповский, Карен Степанян).

Там, уверяю вас, есть тексты, которые останутся в русской литературе!

Источник: peoples.ru