— В ОДНОМ из интервью Н. Крючков сказал, что родился, когда его мать пошла в подвал за квашеной капустой. Начались схватки, там она и родила его. Это шутка?
— Это правда. Он родился семимесячным. Из-за этого у него были проблемы с шеей — не мог ровно держать голову. Врачи сказали, что операция бесполезна, поможет только спорт. В юности Крючков стал заниматься боксом, футболом, лыжами. И все встало на свои места.
— У вас с Николаем Афанасьевичем, судя по его воспоминаниям, была любовь с первого взгляда…
— Мы познакомились на съемках фильма «Капроновые сети», где он играл главную роль, а я была ассистентом режиссера. Мы были взрослые люди, ему 50 лет, мне — 30. Коля сказал мне потом, что я сразу понравилась ему. Но… ему сказали: «А у нее роман с другим мужчиной». И даже назвали конкретную фамилию моего «ухажера»… Но он решил все выяснить до конца. На обеде говорит мне: «Вы не выглядите счастливой…» — «Если вас что-то интересует, Николай Афанасьевич, могу ответить на ваши вопросы». Он напрямую все мне рассказал. Я объяснила: «Приходы второго режиссера картины ко мне в номер меня не касаются. Я живу в номере со своей помощницей, и именно к Ане он и ходит». Потом Николай Афанасьевич должен был уехать в Ялту, а я оставалась в Каневе. Перед 7 ноября мы оба должны были вернуться в Москву. Сразу по приезде он позвонил по телефону и сказал: «Завтра встречаемся и больше никогда не расстаемся». Однажды я ему в шутку сказала: «Если ты мне не изменял, то рай в царствии небесном тебе обеспечен». Он засмеялся: «Значит, встретимся в раю».
Спустя три месяца после того, как мы стали встречаться, Крючков мне признался: «Я думал, что мне осталось жить немного. Ну, может, год. Но сейчас моя жизнь раскручивается в другую сторону». Он чувствовал, что жизнь может внезапно оборваться. У Николая Афанасьевича иногда текли из глаз слезы от боли: у него была страшная язва двенадцатиперстной кишки. На людях он держался, не показывал виду… Но, когда наступил душевный покой, ушла болезнь.
Через несколько лет язва открылась снова. Он приехал очень уставший со съемок с БАМа в начале мая. В больнице сказали: «Положим вас 11-го числа, т. к. на майские праздники врачей не будет». Ему должны были делать резекцию, иными словами, отрезали бы половину желудка. Но за это время я ему смогла дома вылечить язву сама. Мне принесли четыре тома литературы — все о болезнях желудочно-кишечного тракта. Я вычитала одну диету. Пока я его лечила, Николай Афанасьевич похудел на 20 килограммов. Но все равно не спорил по поводу моего лечения. А мне самой было больно на него смотреть, слезы выступали от жалости. И… язва закрылась! В больнице сделали рентген, все врачи были в шоке: «Куда пропала язва?» Он смеялся: «Спросите у жены».
Помню, после того как получил «Золотую Звезду», он сидел дома на диване, я стояла около стола. Он положил звезду на ладонь, протянул мне и сказал: «Мать! Половина — твоя».
Рыбалка на балконе— ЗНАЮ, он был заядлым рыбаком…
— Ему не нужны были фешенебельные курорты. Для него лучшим отдыхом была рыбалка. Куда бы он ни поехал, обязательно искал там речушку или озеро. Крючков говорил: «Потеряешь зорьку — потеряешь день». В конце жизни он уже не мог по состоянию здоровья рыбачить (перенес две операции), и я это делала за него. У нас пруд рядом с дачей, я ловила бычков для нашей кошки. А Николай Афанасьевич смотрел на меня с балкона…
— Крючков мог гвоздь в стену забить?
— Нет. Я могу сказать: за всю нашу совместную жизнь он ни разу не открыл холодильник и не поставил себе чайник. Помню случай. Однажды мы поехали отдыхать на юг. Я пришла с пляжа и всплеснула руками: «Ой, прищепки в Москве забыла». Назавтра Крючков уезжал на съемку. Когда вернулся, начал вынимать из чемодана подарки дочке и говорит мне: «Мать, вот тебе прищепки привез». Я минуты две сидела, в себя прийти не могла. «Ты что, сам пошел в хозяйственный магазин?» Он говорит: «Да при чем здесь я? Я попросил молодых актеров, дал им деньги, мне принесли».
В нашей совместной жизни он ни разу ухи не варил. Но рассказал мне рецепт. Если я его нарушала, Крючков говорил: «Две минуты переварила… Минуту недоварила». Однажды я точно все сделала и наконец-то сама поняла: «А, вот в чем дело. Не рыбный суп, а настоящая уха».
— Он был романтичным?
— Однажды встречала его самолет из Сибири. И Николай Афанасьевич привез мне огромный букет алых роз. Зимой! Мы сели в такси, и я его начала пытать: «Где можно взять в Сибири живые цветы?» Он только смеялся в ответ. Потом я его дома спрашивала: «Ну мучает меня этот вопрос!» — «Ну, в оранжерее купил».
— Как складывались ваши отношения с сыновьями Крючкова от других браков?
(Первый раз актер женился еще в ранней молодости, когда работал на Трехгорной мануфактуре гравером-накатчиком. В этом браке, просуществовавшем меньше года, родился сын Борис. Второго сына Николая родила Н. Крючкову актриса Алла Парфаньяк, впоследствии ставшая женой актера Михаила Ульянова. Третьей женой артиста была спортсменка, чемпионка лыжного спорта Зоя Кочановская, трагически погибшая через три месяца после свадьбы под колесами автомобиля прямо на глазах у актера. — О. Ш.)
— К нам в гости приходили и старший сын, и младший. Я не вмешивалась в их отношения, воспринимала Борю и Николая как сыновей своего мужа. Никаких неприятных инцидентов из разряда «мачеха и пасынок» у нас не было.
Наша дочь Эля — переводчик с английского языка. Она не захотела быть актрисой. А внучка Катя после школы собиралась поступать в Вахтанговское училище. Но за месяц до сдачи экзаменов ушел из жизни Николай Афанасьевич… Она так тяжело перенесла эту утрату, что не в состоянии была продолжить подготовку к экзаменам на актерский факультет. Скоро Катя должна закончить МГИМО.
«Ухожу к другой»— КАКИМИ были его последние дни?
— Однажды дома Николай Афанасьевич потерял на три секунды сознание. Он сам этого не заметил, а я увидела… Попросила его обследоваться. Две недели врачи его обследовали и ничего не нашли. Пока отоларинголог не проверил, почему Крючков так тяжело дышит. Было обнаружено, что дыхательный проход у Николая Афанасьевича — всего миллиметр.
Последнюю неделю ходила к нему в больницу каждый день, мы практически не разлучались. В последний день жизни он сказал мне последние слова: «Мать, я люблю тебя». Я нагнулась к нему, поцеловала в щеку и сказала: «Я тебя тоже. Завтра я приду в 9 часов утра». Ему должны были делать операцию… Но утром Николай Афанасьевич встал и… упал. Видно, слизь попала в дыхательный проход — и он закрылся.
После его смерти мне приснился сон. Мы сидим с ним за столом. Звонит телефон: «Приходите за зарплатой Крючкова». (За него обычно ходила получать деньги я, т. к. Николай Афа насьевич этого не любил.) Но он мне говорит: «Я сам получу». — «Почему?» — «Я ухожу к другой женщине». И тут я вижу: стоит черноволосая женщина чарующей красоты. Говорю ей: «Зачем ты его берешь? Он уже немолодой! Ты столько их забрала и всех оставила!» Но Николай Афанасьевич непреклонен, хочет с ней уйти. Я смотрю ему вслед и вижу, что он идет легко-легко. Думаю: «Надо же, у него больные ноги, мы их лечили-лечили, а здесь он бежит, как молоденький. Она его, что ли, вылечила?» Потом мне объяснили, что сон обозначает следующее: его забрала смерть, и смерть красивая. Непреклонен он был потому, что смерть была неизбежна. А то, что шел легкой походкой… На том свете ноги не болят…
— Я вижу, что в одном месте на скульптуре Николая Афанасьевича, на носу, краска более блеклая, чем везде… Вы целуете его?
— (Молча улыбается.) Как вам сказать… Я не вижу холодного камня в этой скульптуре… Мне кажется, что Коля рядом…
Источник: peoples.ru
