— Давай по порядку. Твое появление на сцене было довольно внезапным. Подфартило? Нашла богатого спонсора?
— Да какого спонсора! Мне было 14 лет, и я не знала, что для раскрутки нужны богатые папы и мамы. Была уверена, что продюсеры ходят по городам и ищут таланты. А я всегда хотела петь. Но в Новом Уренгое, где я родилась, реализовать себя было сложно. И когда я училась в девятом классе, увидела рекламу продюсерского центра. Мы с мамой съездили в Москву, меня прослушали и сказали, что все отлично, но надо учиться и платить за это деньги. Пришлось заплатить.
Через некоторое время преподаватель по вокалу отвела меня к композитору Александру Максимову. А он как-то сказал: “Лера, ты же не будешь всю жизнь этому центру платить! Ты бы сама могла написать песню”. Я ответила, что вряд ли, я сама и сочинений не писала в школе. Но месяца через три спонтанно написала. И поняла, что нужен настоящий продюсер.
— И где же ты его нашла?
— Я была уверена, что продюсеры обязательно ходят в караоке. Нашла самое дорогое караоке в Москве. Пела три дня подряд, и наконец ко мне подошел человек, который зашел туда совершенно случайно, — Игорь Марков. Сказал, что хочет попробовать поработать со мной, но должен показать меня одному парню. Если он даст добро, стоит заниматься. И оказалось, что этим человеком был мой друг Саша Максимов.
Так что обошлось без капитальных вложений. Естественно, родители очень помогли: проезд в Москву оплатили, центр, проживание. Хотя они небогатые: мама не работает, а у папы частная пекарня.
— Какое-то музыкальное образование у тебя есть?
— Я поступила в юридический институт, но перед очередной сессией навалилось столько съемок и концертов, что я просто засыпала на лекциях. Преподаватели меня будили и говорили: может, тебе подумать, чем заниматься? И я, отучившись один год, ушла в академотпуск.
Три года назад я пыталась поступать в Гнесинку, но нотной грамоты не знала. Когда появились музыканты, первое время, признаюсь, вообще не въезжала: они что-то говорят, а я не понимаю, на каком языке. Но сейчас умею играть кое-как на гитаре, клавишных. А получать музыкальное образование времени уже нет.
— Логично будет спросить: почему твое сценическое имя именно Лера Массква?
— Потому что это моя фамилия такая — Массква.
— Да ладно!
— Мне никто не верит, что фамилия настоящая. Но она в паспорте написана. И все журналисты фотографируют не меня, а мой паспорт.
— Кстати, он у тебя с собой?
— Ага. Снимайте на здоровье. — Лера протягивает документ.
— И от кого же тебе это наследство досталось?
— Открою только вам секрет: в 14 лет я переделала фамилию. Когда я приехала в Москву и надо было получать паспорт, я подумала: хорошо бы сделать фамилию Москва. Я безумно люблю столицу. Когда я жила в Уренгое и ездила, например, в Европу, всегда ездила через Москву и офигевала: воздух пахнет по-другому, небо другое, и вообще все так круто! Так вот — после проверки сказали, что эту фамилию нельзя брать, только если я чуть ли не у Путина подпишу. После бумажной волокиты разрешили взять фамилию с двумя “С”. Так что теперь я Массква. Я рада.
На “Фабрике” много не заработаешь— Лера, на конкурсе “Пять звезд” многие делали ставку на тебя. Почему не победила? Было несправедливое судейство?
— Вообще, думаю, что справедливое. Я видела запись этих концертов. И действительно — плохо спела “Медведицу”.
— Все пели вживую?
— Конечно! Я вообще не могу попадать под фанеру. Слова забываю. Стою с тупым лицом, как тогда Дельфин на MTV: у него фанера играла, а он пошел себе со сцены.
— А кому пришла в голову идея с трусами?
— Идея была моей. Просто когда мне сказали, что Лагутенко разрешает петь “Медведицу”, я так обрадовалась! Мы с подругой на неделю стали фанатками Лагутенко. И я тогда, вспомнив рекламу пива с фразой из “Медведицы”, подумала: почему бы трусы не задействовать в номере? Мы пошли по магазинам искать трусы в ромашку. Естественно, таких не было. И тогда купили обычные семейные трусы, распороли, сделали выкройки. Из белого хлопка вырезали ромашки и “паутинкой” приклеивали на синюю ткань, а желтым маркером рисовали серединку.
— Лагутенко был единственным мужчиной, кому ты подарила трусы в ромашку?
— Он был единственным, кому я вообще подарила трусы. Я всегда считала, что это очень странно: мужчине дарить трусы. Если бы мне кто-то подарил трусы, я бы не очень поняла. Обычно я дарю лабуду всякую: телефоны, бритвы, туалетные воды.
— Кроме “Пяти звезд”, куда тебя еще приглашали?
— Звали в четвертую “Фабрику”. Но продюсеры, подумав, сказали: “Может, не будем запирать Леру в этот домик? А то она разозлится и кому-нибудь выколет глаз вилкой”. Да я и сама не хотела: знала условия контракта...
— А как случилось, что ты писала песню для Кристины Орбакайте “Это просто сон”? Даже награду за это получила...
— Мне дали кассету с музыкой Крутого, попросили написать текст. А мне хотелось погулять, оторваться. Естественно, я ничего не написала. И звонит мне мой друг-звукорежиссер: “Помнишь, что завтра Игорь Яковлевич прилетает? Я ему сказал, что ты все написала”. Я говорю: ты что, охренел? Вот сам и пиши! Потом остыла. Сидела всю ночь, сочиняла упорно песню. И тут еду в такси, слушаю музыку, и вдруг рождается еще один текст — “Это просто сон”. В результате то, что настрочила в такси, он и одобрил. Потом мне дали на “Песне года” диплом. Денег, конечно, не дали. Но песню купили, и еще авторские с этого капали.
— Ты зарабатываешь больше “фабрикантов”?
— Думаю, да. Сейчас могу потратить, на что захочу.
— Много тратишь?
— У меня деньги вообще в руках не держатся. Мама говорит: “Я же тебе две недели назад давала деньги — где они?” Я просто люблю делать подарки. Иду по магазину и думаю: ой, это как раз для моей подруги. И так вроде все недорого: по 50—100 долларов, но денег уже нет. В дорогие рестораны не хожу... Есть пара-тройка дорогих вещей, но я не врубаюсь, чем они отличаются от дешевых.
Худые здесь не ходят
— Я слышала, тебе предлагали сняться в сериале про Виолу Тараканову, но ты отказалась. Почему? Такой пиар был бы!
— Да какой там пиар! Мне сказали: “Надо сыграть такую грубую лесбиянку, рок-звезду. К тебе приходит журналистка, ты должна втоптать ее в грязь, с сигаретой в зубах ругаться матом, мол, я самая крутая”.
— И ты решила, что тебя будут ассоциировать с лесби?
— Меня тогда знали не так сильно, а эту Виолу смотрело много народу. И так, если ты в тусовке девушек-артисток, которые играют на гитарах и пишут песни, тебя уже считают лесбиянкой, обязательно наркоманкой. Захожу в какой-нибудь форум в Интернете, а там все обсуждают, лесбиянка я или нет. А кто-то пишет: “Я знаю: я с ней спала!”
— А тебя совсем не тянет?..
— На женщин-то? Нисколечко. Только на мужчин. Люблю мужчин бородатых, с длинными волосами, которые играют на гитаре, а если поют, то вообще сразу влюбляюсь. А еще, чтобы они не были слишком худыми. Чтобы, находясь рядом с ним, ты понимала, что с тобой ничего не случится. Мальчик худосочный — это не мое.
— Только худых мужчин отбраковываешь?
— Вообще меня, знаешь, что раздражает? Но это не для газеты... Когда они все чешут ниже пояса. Я просто не понимаю, как можно стоять и чесать, а вокруг куча народу? А еще бесит, когда они куда-нибудь собираются, бреются и лицо умывают од еколоном. А потом приходят в клуб, где и так жарко и воняет. И ты думаешь: ну, блин, где он такую хрень покупает, а потом еще ею мажется?
— Но кому-нибудь удалось завоевать сердце такой требовательной девушки?
— Да. Сердце мое занято.
— Бородатым музыкантом?
— Бородатым.
— Мы его знаем?
— Вряд ли. Он не звезда. Живет в Питере.
— И как же вы с питерским-то познакомились?
— Я пришла на один фестиваль, и меня познакомили с парнем. Через два месяца я сходила на его концерт — у меня был день рождения, и мне совсем нечего было делать. Мы отметили день рождения. И он вдруг говорит: “Ты знаешь, ты такая красивая”. Я говорю: “Знаю”. И как-то все завертелось. Он уехал в Питер. Я приехала в гости. Так и живем между Петербургом и Москвой. Он мне цветы дарит, когда приезжает, мои любимые тюльпаны, письма мне пишет, поет. Мне нравится.
Источник: peoples.ru
