Кирилл Кабанов

До сих пор доподлинно неизвестно, что же стало причиной вашего обмена из «Спартака». Прольете свет на судьбоносный переход?

– Если честно, сказать особо нечего. В мой 17-й день рождения узнал, что я уволен из «Спартака». Узнал не напрямую, а прочитал на официальном сайте. Потом выдали трудовую книжку и сказали: «Теперь ты игрок «Салавата Юлаева». А что с «Салаватом» получилось – даже не знаю. Молодой, наверное, был, глупый. Хотелось, наверное, реализовать мечту. Ведь с самого детства все тренеры только и говорили нам, что об НХЛ. Само собой, хотелось туда попасть. А тут из контракта убирают пункт о возможности отъезда за океан, можно сказать, обрубают надежду. Нехорошо, конечно, получилось. В России теперь меня многие ненавидят.

Жалеете?

– Жалею, конечно. Что так получилось и с Россией, и со сборной. Много ошибок я сделал. Но ведь прошлого не вернешь, нужно жить дальше.

У вас ведь были все основания надеяться если не на первый номер драфта, то, по крайней мере, на выбор в пятерке.

– Конечно, надеялся на то, что меня выберут повыше. Но в жизни как – нельзя только надеяться. Нужно что-то делать для достижения цели.

А как относитесь к тому, что словосочетание «папа Кабанова» стало нарицательным?

– А как можно относиться? Я по-прежнему люблю своего отца, больше всего на свете, он сделал для меня то, чего никто и никогда не сделал бы. И мама тоже. Они дали мне дорогу в спорт.

Я не считаю, что он сделал какие-то плохие вещи. Во всем виноват я, ведь я уехал, я же игрок. За мной было последнее слово, я решал, что буду делать дальше, и в итоге уехал в погоне за мечтой детства, будучи молодым и глупым. НХЛ – это было нечто невероятное. Я ведь воспитывался в школе, где были тренеры, у которых не было шанса поиграть в такой лиге, как сейчас КХЛ. Вот все говорили «НХЛ, НХЛ». Попадешь туда, будешь знаменитым, будешь приезжать, тебя все узнавать будут. Конечно, для меня, маленького мальчишки, сложилось впечатление какого-то рая. А когда приехал сюда, понял, что реальность и придуманный образ – разные вещи. В любом случае, что сделано, то сделано, и жалеть уже поздно. Возможно, много ошибок я совершил, но «папа Кабанова» – это мой отец, и я его очень сильно люблю. Если бы не он, неизвестно где бы я сейчас был. Учился бы в какой-нибудь школе, мечтал бы хотя бы устроиться на работу. А так – обо мне, по крайней мере, говорят.

Придерживаетесь принципа – лучше дурная слава, чем никакой?

– Если разобраться, то не будь «папы Кабанова», обо мне вообще не говорили бы. Другое дело, что в России от любви до ненависти – один шажок. То есть, если ты в России играешь и всячески показываешь то, что гордишься этим, ты герой, а если в НХЛ уехал, то ты плохой такой, нужно было в России развиваться. С одной стороны, это правильно. И я не буду советовать молодым ребятам уезжать из КХЛ, убегать за океан. С другой, когда я рос, не было никакой КХЛ и МХЛ, была суперлига, в которой платили деньги, но все равно практически все задумывались о том, чтобы пробиться в НХЛ. Ковальчук, Овечкин, их же никто не осуждал за то, что они уехали. Хотя они тоже имели действующие контракты, правильно?

Конечно, сейчас появилась КХЛ. Хорошая лига, хорошие деньги, хорошие условия для развития. Плюс МХЛ. Если сейчас юным ребятам дают лед в нормальное время, то мне приходилось в 4 утра вставать, чтобы покататься с Александром Лейкиным, он тогда женскую команду «Спартака» «Скиф» тренировал. Потом ездил в институт физической культуры на Черкизовском рынке, там тренировался с 12 до 4, и так по всей Москве разъезжал в пробках. Спасибо маме огромное за то, что бросила работу, чтобы я занимался. Это было тяжело раньше. Сейчас, конечно, легче, создают условия для молодых ребят, и видно, что страна растет в хоккейном плане.

Вы говорите, что ситуация со льдом изменилась. Возможно, это и так, хотя приходилось слышать другое. Но ведь в любом случае нет такого, как в юниорских лигах Канады, где можно на льду хоть круглые сутки тренироваться, если есть желание.

– Да, в России такого нет. Там и со льдом проблем никаких, и больше времени на самосовершенствование. Не знаю, как в целом обстоят сейчас дела в МХЛ, потому что мало с кем общаюсь. Но те, с кем общаюсь, вполне довольны, все их устраивает. Хотя льда, естественно, не хватает. Для того чтобы поднять свой уровень, надо все-таки кататься самому, работать над техникой. Наверное, в Северной Америке с этим проще.

В то же время вы говорите, что никому не будете советовать уезжать.

– Я и не говорю, что не стоит туда ехать. Тут уж пусть каждый решает сам.

В канадских юниорских лигах практикуют индивидуальную работу с отдельными ребятами, как в НХЛ?

А что имеется в виду?

– К примеру, с Александром Бурмистровым в «Атланте» работали сразу несколько тренеров по несколько часов.

– Да, безусловно, хотя, наверное, немного по-другому. Но время выделяют. В «Льюистоне» мы с Андреем Макаровым каждый день ходили на дополнительные раскатки, чтобы повышать уровень, и там с нами всегда работали два тренера.

Резюмируя: в Северной Америке есть все условия, но это далеко не рай, и не будь скандала, вы бы остались в России.

– Честно говоря, хотел бы извиниться перед Гроссом и Медведевым за то, что сказал тогда. Не стоило этого говорить. По идее, мне было 17 лет, и Гросс был обязан повторить контракт, который был у меня в «Спартаке». Но этого не произошло, и я решил уехать. Наверное, я совершил ошибку, что не остался тогда и поехал за океан в надежде, что меня выберут первым на драфте. Много слов было сказано нехороших и в мой адрес, и в сторону России, и в сторону КХЛ, хотя я так, на самом деле, не считаю. Мне жаль, что так вышло. Повторюсь, я был молод и глуп.

То есть вы отказываетесь от своих слов, что КХЛ полна коррупции?

– (Смеется) Мне было 16 лет, у меня брала интервью какая-то канадская газета. Задали вопрос: что лучше, КХЛ или НХЛ? На что я ответил: нельзя сравнивать несравнимые вещи, одной лиге более ста лет, а другая совсем недавно появилась. В итоге слова мои интерпретировали так, будто я говорил о России, как об ужасной стране, не говоря уже о хоккейной лиге. А что касается смены гражданства, я говорил, что не прочь получить второе гражданство, но не менять его. Почему бы не получить второй паспорт? Многие российские игроки НХЛ имеют два паспорта, и что в этом такого? Разве ж я предатель? Мы живем в 21-м веке, я могу быть гражданином сразу двух стран. В этом нет ничего плохого. Я ведь не сказал, что собираюсь менять гражданство и играть за сборную Канады или США, нет. Я люблю Россию, люблю русских людей, люблю русский язык, русскую еду. Но иногда мне приписывают такое, что диву даешься. В прессе о себе можно узнать много нового.

Может, стоило подать в суд?

– Может, и стоило.

Правда, что в «Спартаке» ваша зарплата составляла 50 тысяч долларов за три месяца?

– Да, примерно такой и была.

А сколько в «Монктоне» получали? 100 долларов в неделю?

– Побольше.

Сильно больше?

– Сумму назвать не могу, так как это запрещено правилами лиги.

Наиль Якупов говорил, что получал 80 долларов за две недели.

– Ну, на «Биг-Мак» хватает (смеется). У меня побольше было, но можете так и написать: Кабанов уехал играть за «Кока-Колу» и «Биг-Мак».

Вы как-то говорили, что деньги для вас не имеют значения, потому что семья у вас и так обеспеченная.

– Ну, не то что семья. У родителей я денег никогда не прошу. Но деньги в жизни не главное. Хоккей – это не только деньги. Это в первую очередь спорт, это удовольствие. Для меня это не работа, это, скажем так, увлечение и страсть. А когда увлечение является еще и работой – нет ничего лучше.

Почему сразу несколько агентов разорвали с вами контракт?

– А кто, по-вашему, разорвал со мной контракт?

Джей Пи Бэрри, к примеру.

– С Джей Пи мы не сошлись. Я его как-то просил забрать машину из Монреаля, он три месяца не мог этого сделать. У него просто очень много хороших хоккеистов в клиентах, и он не может уделять молодым игрокам внимание. Он все-таки агент не для молодых. А кто еще?

Илья Моливер из агентства Джея Гроссмана.

- Илья Моливер – очень интересный человек. Но с ним у меня контракта никогда не было – я сказал ему, что не хочу с ним работать, потому что он начал в прессе говорить о моем отце. Было же такое?

Он говорил, что ваш отец вмешивается в работу агентства.

– В дела агентства мой отец никогда не вмешивался. Конечно, старался защищать мои интересы, но это не одно и то же. Мне ведь даже 18 не было, и вполне естественно, что он давал мне советы.

Был еще Рик Керран.

– Я просто понял, что не могу работать с людьми, которые не звонят по два месяца. А с ним мы разговаривали один-единственный раз – на драфте.

Сейчас ваши интересы представляет Пол Теофанос?

– Да.

Довольны?

– Лучшего и желать нельзя. Это человек, которому я полностью доверяю, полностью полагаюсь на его мнение.

Когда вы прилетели в «Монктон», у вас обнаружили травму кисти. И ваш отец сказал, что во всем виноваты российские врачи.

– У меня тогда после столкновения с Виталием Вишневским рука распухла. Врачи посмотрели и сказали, что перелома нет. Поехал на юниорский чемпионат мира, вроде отыграл. Летом руку не напрягал, но она периодически болела, иногда просто «разламывалась». Врачи-то, наверное, не виноваты, я сам виноват, что не сделал снимок, несмотря на боль.

И пропустили несколько месяцев. Но потом ведь вернулись, играли неплохо, так почему все-таки с «Уайлдкэтс» не срослось?

– Там клуб думает больше о деньгах. А в «Льюистоне» все думали только о хоккее. У меня там ни опозданий не было, ни проблем каких-либо. Клуб был всем доволен, да и я тоже.

А обменяли почему? Сведения противоречивые.

– Когда приехал в «Монктон» на второй сезон, сам попросил обмена. Играть мне почти не давали, говорили, что не в форме, а у меня ведь тогда игровой практики не было почти восемь месяцев. Из юниорской сборной уехал, сезон прекратился, да еще и травма. Сам тренировался потом.

Кстати, о юниорской сборной. Почему Михаил Васильев все-таки вас отчислил?

– Я не буду вдаваться в подробности, но, как мне сказали, кое-кто из команды, не буду говорить кто, пришел к Васильеву и заявил, что мы с Иваном Телегиным ночью не спим, мол, в номере постоянно никого. Тренер вызвал нас к себе и сказал, что ему не нужна «американская жвачка», которая будет ему диктовать свои условия. Хотя мы из номера вообще никуда не выходили. Не знаю, что там случилось на самом деле. Нам сказали, что мы не подходим команде, мы сказали спасибо, пожелали удачи на чемпионате мира и отправились по домам.

А как же история с орешками и шлемами?

– Ну хорошо, зашел я в комнату к тренеру. Лежат у него на столе орешки, которые у нас везде были, в раздевалке в том числе. Он сказал – присядьте. Мы присели, и сразу взял я эти орешки. Два орешка. Мне говорят: «Ты чего берешь орешки?» Я ответил, что сейчас схожу и принесу пачку взамен. Если разобраться, я взял два орешка. Не ключи от машины или квартиры, а два орешка. Что мне теперь, расшибиться в лепешку? Это ведь глупость какая-то. Ну, сходил бы я в кафе, купил ему эти орешки. Но нет же. На самом деле, это просто повод был.

Что вышел в другом шлеме, там такая ситуация была: приехал в сборную, а мне говорят, у нас есть шлемы только размера «L», два шлема осталось. А у меня голова маленькая, я всю жизнь играю в шлемах размера «S» или «M». Я одел эту L-ку, а в ней не видно ничего. Поэтому мы с Телегиным вышли в других шлемах на игру.

А когда на тренировку приехали, нам и вовсе сказали, чтобы мы пошли и сами себе купили по шлему. В сборную же приехал, и шлем заставляют покупать. Конечно, я не пошел. Как так – вся команда в выданных играет, а мне надо покупать. Глупость какая-то.

Если разобраться – бред. Как меня только ни поливали в разговорах с прессой, но это был перебор. Вдумайтесь, тренер сборной говорит об орешках и другом цвете шлема, хотя шлем мне так и не выдали.

В рейтингах вы тогда сильно потеряли. Драфтом-то довольны?

– Да, очень был доволен. Безумно рад, я бы даже сказал. Потому что «Айлендерс» – это команда, где у молодых есть шанс. Надо только этим шансом воспользоваться. И не важно, в каком раунде меня выбрали.

Довелось, кстати, посмотреть пару матчей прошлогоднего лагеря новичков «Айлендерс». Удивило, что вы уделяли огромное внимание обороне, хотя ранее за этим не были замечены.

– Я серьезно работал над этим компонентом, бэкчекинг совершенствовал. Хочу быть более универсальным игроком. Возможно, поэтому и результативность в юниорской лиге была невысокой, так как старался успевать везде. В любом случае, главное – чтобы команда выигрывала, а результативность не так и важна.

А с чем связано преображение в последнем плей-офф? Тренер «Льюистона» даже назвал вас абсолютно лучшим игроком команды.

– Как раз с доверием тренера и связано. В большинстве стал намного больше играть, плюс изменилось амплуа – мне на откуп дали диспетчерские функции. Стал играть роль «игрока под воротами». Я более разыгрывающий игрок, а меня сначала ставили либо на пятак, закрывать обзор вратарю, либо на позицию под бросок. В итоге удалось много передач сделать, да и голов забить, причем много голов было забито как раз «из-под ворот».

В плей-офф вы удивили, но куда больше удивило то, что вас номинировали по итогам сезона на приз Humanitarian player of the year.

– Ну, это не только моя награда, Андрей Макаров очень помог. Мы с ним вместе ездили по школам, на всякие благотворительные вечера. Льюистон – город маленький, делать там особо нечего, а в школу мы не ходили, в отличие от остальных парней из команды. Ну и ездили постоянно по разным мероприятиям, представляли команду, зазывали народ на хоккей. В клубе даже вели учет всех наших деяний, потом передали в лигу, а лига за это номинировала.

Просто от нечего делать? Больше похоже на пиар-ход.

– Да нет, что вы. Заняться-то помимо хоккея действительно нечем было, да и втягиваешься быстро. А что касается пиара – играл тут в хоккей на роликах с болельщиками. И об этом даже статью большую написали.

Читал.

– Это произошло месяца два назад. И у меня в мыслях даже не было устроить себе таким образом дополнительный пиар. Не знаю, как это всплыло, видимо кто-то из присутствовавших кому-то рассказал, и у меня взяли по этому поводу интервью, статью написали, хотя уже больше месяца к тому времени прошло. На самом-то деле, в тренировочном лагере с утра были тренировки – зал, лед, а потом свободное время. Делать нечего было, вот и решил развлечься, сыграть в хоккей на роликах. Даже не думал, что столько народу придет.

Если говорить о тренировочном лагере – вы до последнего были в «Айлендерс», но сыграли только один матч. Почему?

– Не знаю, это у Джека Капуано надо спросить. Был у меня шанс, я сыграл. Главная задача нашего звена была не забить гол, не набрать 100 очков, а отыграть хорошо в обороне и не пропустить. С этой задачей мы вроде как справились.

Ассистент Капуано Дин Чайновет был вами доволен, правда, в состав вы больше не попадали.

– Ну, не все сразу. Все-таки в «Айлендерс» очень много хороших игроков, и Капуано отдал предпочтение другим.

Говорят, Капуано – очень веселый тренер.

– Очень хороший тренер, очень веселый. Шутит часто, мне нравится.

Если говорить о тренерах вообще – парни с опытом НХЛ в первую очередь отмечают огромное внимание к деталям в Северной Америке по сравнению с Россией.

– Нельзя не согласиться. Если в России, скажем, большинство разбирают на общем собрании, то здесь есть отдельное собрание по большинству, отдельное собрание по меньшинству, отдельные разборы тактики на вбрасываниях, отдельные по проходу средней зоны. Здесь вся команда – как большой механизм, все играют по тактике. Вне зависимости от того, насколько техничен игрок, он должен играть в рамках системы, делать то, что требует тренер. Деталям на самом деле уделяется очень большое значение, разница огромна. Причем что на уровне НХЛ, что на уровне юниорской лиги. Еще заметил бы, что в России все собрания и разборы общекомандные, а в Северной Америке больше работают индивидуально, отдельно с каждым игроком.

И как вам североамериканский хоккей?

– Совсем другой хоккей, другая подготовка. Стиль жесткий. Здесь гораздо меньше времени на раздумья. На больших площадках куда больше времени на принятие решений, и это чувствуется очень сильно.

Вы как-то говорили, что в России все играют, словно в десны целуются.

– Это, конечно, образное выражение, но есть такое. В России, конечно, классные игроки, техничные, но Америка – это совсем другое.

Продолжая тему тренировочного лагеря: кто больше всех впечатлил?

– Кайл Окпосо, Франс Нильсен и Марк Штрайт.

А как же Таварес?

– Таварес – это Таварес. Он первый номер драфта, это о многом говорит. Но мы же конкретно о тренировочном лагере?

С Райаном Строумом успели сыграться?

– Райан – очень хороший игрок, с ним было приятно играть. Мы с ним и летом поиграли, и во взрослом тренировочном лагере. Отличный парень и очень техничный игрок.

Насколько известно, тренировки «Айлендерс» часто посещают легенды клуба. Успели с кем-то познакомиться?

– С Майком Босси хорошо знаком – он же работает на «Айлендерс». Мы с ним довольно часто общались. Что говорил? Чтобы прибавлял, развивался, работал над собой. Пару раз встречался с Брайаном Троттье, с Дени Потвеном и многими другими. Удивило, что все эти легендарные хоккеисты – очень простые, притом очень доброжелательные, всегда готовы что-то подсказать. Нет в них никакого пренебрежения по отношению к ничего не добившимся юнцам, наоборот, во всем поддерживают.

А с россиянами как отношения сложились?

– Очень хорошо. Общались, ужинали иногда с Набоковым и Клементьевым. Хорошие парни.

Там еще и Алексей Яшин с вами успел потренироваться.

– Всегда думал, что такие звезды хоккея – что-то вроде рок-звезд. А на самом деле – очень доброжелательные люди, общаются с тобой на равных, что очень приятно было.

Антон в фарме не устал сидеть?

– Ну, третий год всего-то пошел. Некоторые по десять лет пытаются пробиться в НХЛ, и ничего, даже матча в НХЛ не проводят. Два года – это не так много.

– Но конкурентов-то прибавилось – Макдоналд, Хэмоник, Де Хаан на подходе.

Конкуренция – это хорошо.

– Вы-то как относитесь к перспективе однажды отправиться в фарм-клуб?

Ну, я еще слишком молод для АХЛ, но готов. Скажут играть там – буду играть. В принципе, это хорошая школа. Поучиться там есть чему.

На этот раз в тренировочном лагере вы даже не опаздывали. Что-то случилось?

– Ну, как видите, меняюсь.

К слову, лейтмотив всех ваших последних интервью – «я изменился и повзрослел». По-вашему, люди меняются?

– Да. Особенно в таком возрасте, как у меня. Я осознал многие ошибки детства. Умные учатся на чужих ошибках, дураки – на своих. Я вот на своих научился.

После тренировочного лагеря «Айлендерс» отправили вас в «Бленвиль», но вы там пока не появлялись. Рассматриваете другие варианты продолжения карьеры?

– Да, сейчас агент над этим работает.

А какие есть варианты?

– Много, но пока не хотелось бы о них говорить.

КХЛ среди них есть?

– Я бы не хотел пока об этом говорить.

Но возможность-то такую допускаете?

– Повторюсь, пока не хотел бы что-то обсуждать.

Молодежный чемпионат мира смотрели?

– Почти не смотрел, но очень рад, что наши выиграли. У меня в той команде все друзья.

Между тем, перед началом финала вы написали в Facebook «Go Canada Go».

– Да это шутка была, я и представить не могу такого, чтобы болеть за какую-то другую страну. Там как было: наши ведь самы й первый матч проиграли, как раз канадцам, и нас с Андреем Макаровым в команде постоянно подкалывали, говорили, что русские опять ничего не выиграют, что нам ничего не светит. Ну, я психанул и сказал, что теперь за Канаду болею. Но это была всего лишь шутка – я очень рад за наших парней, они очень большое дело сделали. Просто красавцы. Кто б там и что ни говорил, что у канадцев кого-то не было, Дюшена, там, или Сегина с Холлом, это не имеет никакого значения. Наши чемпионы, а победителей не судят.

Сами-то не хотите на МЧМ сыграть? У вас этом году последний шанс.

– Да меня не позовут…

А в принципе?

– Конечно, хочу. Как можно не хотеть играть за свою страну? Да, может, я когда-то что-то там говорил, но это все осталось в прошлом.

Валерий Брагин назвал вас одним из кандидатов в молодежку.

– Это вы меня обрадовали. Конечно, поеду, без вопросов поеду.

Источник: peoples.ru