Сергей Потехин

Сережа Потехин живет бобылем. Домик его стоит в стороне от родной деревни Костомы среди развалин некогда процветающего сырозавода. Образ жизни Потехина всеми гранями указывает, что он не от мира сего (хрестоматийный чудак!). К тому же автор нескольких поэтических сборников.

Вокруг его дома целые плантации клубники. Сережа сам удивляется, насколько легко она плодится, но это только для него удивительно. Свежему глазу сразу заметно, с какой любовью клубничные грядки возделаны. Естественно, для деревенских мальчишек здесь настоящая Мекка. Воровать приходят в основном ночью: "Пускай берут! Не жалко... Не отказал бы, если бы и попросили. Но на то они и пацаны, чтоб приключения на кое-что искать - сам таким был".

С утра купил чекушечку и карамелек. Выпил, заел сладостями - и вот тебе почти полное счастье. Но надо еще на реку Тебзу сходить, верши проверить. Снасти допотопные, зато весьма продуктивные. Ловят рыбу, плывущую против течения. Потехин уважает идущую именно против. Такой у него принцип.

Меня предупредили, что Сергей из "выпивающих", а посему я прихватил с собой бутылочку. Выпили и пристроились в тенечке. Легковесные облака скоренько проплывают, и по привычке из детства невольно пытаюсь угадать в них осмысленные очертания: птеродактиль пронесся, лев изготовился к прыжку, следом Архангел с трубой...

- А веришь ты, что Земля, Солнце, звезды - живые существа? - Сережа будто угадывает ход моих мыслей. - Вот на облака посмотришь... Давно доказано, что мысль вся в воде. Земля и мыслит этими самыми облаками.

- А человек?

- Мне кажется, что он создан не мыслить, а чувствовать.

- Чувствовать, как ты, в одиночестве?

- Ну, я ищу не одиночества, а уединения. Одиночество - это трагедия, уединение - благо.

"Эх, - думаю, - Сергей Александрович... для тебя Есенин - вечный кумир (и в том, что вы двойные тезки, ты видишь мистический знак). Но ведь тот Сергей юношей умчался в столицы и там смог реализовать свой дар "на все сто". Ты же через пару лет полтинник разменяешь, а все "зависаешь" в родной и прекрасной Костоме, куда даже дороги асфальтированной нет. Варишься в собственном соку... Да, ты многого достиг, учась понимать природу. Но достижения эти касаются только твоего внутреннего мира. Даже у каждой рыбки, что попадается в твою вершу, прощения просишь, перед кустиком, который срубишь, чтобы построить лесной шалаш для уединения, извиняешься".

Почему-то судьба обрубала все Сережины попытки оторваться от родной земли и отправиться покорять Большой мир. А попытки были, были...

Еще когда учился Потехин в Костомской школе, не мог он понять систему воспитания, которую местные учителя использовали в педагогическом процессе. Учили по "Домострою": били (иногда мордой об стол) и заставляли все зубрить. После школы Потехин поехал в райцентр и поступил в педагогическое училище исключительно ради того, чтобы понять: неужели другой методики обучения детей не существует? Оказалось, существует. Здесь как раз учили, что в основе всего - любовь.

Но доучиться он не сумел. Призвали в армию. А там совершенно другой мир, где задумчивому деревенскому пареньку приспособиться было ох как трудно. Здесь более всего ценилась серость и следование тупым и прямолинейным законам. Сережа попал в "штукатурные" войска. Без шуток. За свои армейские полгода он только и делал, что штукатурил. А в перерывах драил полы и лестницы. С мылом. Командиры невзлюбили его сразу. К этой неприязни по закону человеческого стада присоединяется вся "серая масса". Потехин стал объектом всеобщего пренебрежения и злых шуток.

Через полгода его из армии направили в дурдом. Произошло следующее. В ту зиму навалило много снега. Скопилось его порядочно и на крыше гарнизонного туалета. А крыша у ветхого строения была дряхлая. И решил Сергей ту крышу почистить. Но провалился, когда забрался наверх с лопатой. Упал прямо на голову офицеру.

Из психушки Потехина комиссовали. Вернулся он в родные пенаты, устроился скотником в колхоз "Красное знамя" и отработал там два десятка лет, никуда не пытаясь уехать. Впрочем, была одна попытка "захватить" город. Уже когда его стихи получили известность. Приятели устроили поэта в городской Дом культуры подсобным рабочим. И поселили Сережу в подвале этого самого дома. Пожил он там недолго, но "благородно", как он говорит, в бархате: полподвала занимал огромный бархатный занавес, в котором он "и спал, и блевал": "Подружился с мышами, даже клички им дал. Иногда откликались".

Приехал он в город зимой, а весной стал видеть в снах домик на сырозаводе, городская толкотня показалась вдруг в тягость, начальства опять же много... Но вскоре все закончилось. Отмечали День победы. Ну выпили под березками - все друзья и "повырубались". Сидит Сережа, скучает. Тут мужики из другой компании: "Эй, подойди-ка сюда!" Подошел - думал, сейчас плеснут. Не плеснули. Один бугай, не говоря ни слова, как даст герою нашему промеж глаз! "Ты хрен ли по карманам лазаешь?!" - "Какие карманы? Это мои друзья..." - "Где живешь?" Показал... на Дом культуры. "Ты чего нас "лечишь", скотина?" - И снова с кулаками.

Может он и подзадержался бы в городе еще, да с такой рожей - вся в синяках - тут же решил вернуться в родную Костому. Теперь поклонники приезжали к нему сами. В том числе и женщины.

Вот мы и подошли к главному. Глупый вопрос, откуда берутся стихи, давно нашел в душе Потехина достойный ответ. С небес... Может, Земля, шевеля многочисленными облаками, посылает на Серегу особые импульсы, которые он преобразует в слова. Как бы то ни было, Потехин знает, что стихи сочиняет не он. Ему надо только улавливать токи, приходящие будто ниоткуда...

Стол в его избе густо завален листочками, исписанными мелким почерком. Неизрасходованную творческую энергию поэт тратит на изготовление странных фигурок из глины, которые может лепить тысячами. Не на продажу, а так для себя... Здесь и Смерть верхом на мужике, и птица с четырьмя крыльями, и добрый медведь, и злой зайчик, и русалка.

Итак, вначале была большая и безответная любовь. Сергей убежден, что на свете превыше стихов только женское начало. Сама природа и есть женское начало. "Земля родит - значит, она живая и начало это в себе несет..." Первую любовь Потехина так и назовем Любовью, хотя все знают эту добрейшую женщину, которая до сих пор проживает в Костоме. Она и сейчас остается его главной музой. А детей ее Потехин считает почти родными (ведь они могли быть и от него).

Другие женщины возникали, как в трагикомичной пьесе, лишь на одно действие, растворяясь в мировом пространстве, Анфиса узнала о Сергее по радио. Влюбилась заочно. Письмами просто заваливала, умоляла приехать. Хоть ненадолго. И он решился. Жила Анфиса под Красноярском. Встретились на Красноярском вокзале, и выяснилось, что она молода "до безобразия". В свои семнадцать - просто ангелоподобное создание. Они провели вместе трое суток. Две ночи коротали прямо на вокзале, а днем гуляли по городу, не замечая, как неумолимо убегает время. На третий день пришло протрезвление. Вспомнилось, что денег на обратную дорогу нет. К тому же морозище, а он в полуботиночках. Анфиса пробовала побираться и собрала три рубля с копейками. Обратно поэт добирался две недели зайцем.

Спустя несколько лет Анфиса приехала в Костому. Жить. Она уже и замужем побывала, и девочку родила. Но посмотрел на нее Сергей: где то прекрасное создание, что стреляло ему медяки в Красноярске? Превратилась в матрону. В общем, погостила с недельку и уехала.

Женщины вообще любят поэтов (или стихи?). Хоть в этом родственны судьбы Потехина и Есенина... Так же, по стихам, узнала Сережу и Софья. Попереписывались и решили, что она приезжает к нему, побудет хозяйкой в доме. Потехину к тому времени очень хотелось иметь в своем доме хозяйку. Намеревались жить долго, но пробыла Софья в Костоме всего две недели. Опять не сложилось. Не понравилось Софье у поэта: "Сейчас из своей Владимирской области письма пишет. Серьезные и назидательные. Вдарилась в восточные философии, а сама, небось, одна живет..."

Случались с ним и совсем запредельные страсти. В Костоме сохранилась церковь. Однажды в ее пустых стенах зазвучала музыка. Заезжая москвичка устроила импровизированный концерт. Играла на флейте. Сергей тогда во всех святых был готов поверить, так взволновали его звуки волшебной дудочки. Евгения оказалась женщиной хваткой. В образ роковой женщины вошла с удовольствием. "Чувствовала, наверное, что мужик под ее дудку куда хошь уползет". Влекла его, влекла... Предлагала на бардовский фестиваль поехать: "Полетели со мной, у меня ведро самогонки есть!" Но любовь эту Сергей воспринимал уже как творческую. А потому темную ее магию скинул с себя легко, без сожаления.

"...Смотрю я на Вас сейчас, Сергей Александрович, и что вижу? Лицо Ваше испещрено глубокими морщинами... Двадцатипятилетняя девчонка общаться с Вами будет уже с большим напрягом. Для нее Вы слишком... не молоды. Да еще и вечная русская беда - водка - внесла свою горестную лепту, Жизнь пролетела, как облака. Искали В ы уединения, а что нашли? То, чего больше всего боялись, одиночество..."

Рабочий стол Сергея в неприбранной избе деревенского отшельника. Горка стихов вперемешку с письмами. Один листочек свисает с края стола и кажется, сядь на него муха, улетит под ноги. Вглядываюсь в мелкий почерк:

Мрачна моя опочивальня,

И мрачен сеет в окне ночном.

Но изумительно хрустально

Печаль о памятном былом.

Еще не справлены поминки

По тем несбыточным мечтам,

Где в каждой капельке-росинке

Построен мною Божий храм,

Где дивный сад, в котором птицы

Поют зарю в жару и стынь,

А родники живой водицы

Поят солодку и полынь.

Пускай душа лакала зелье,

Непотребимое скотом,

Она справляет новоселье

В парящем замке золотом.

Еще трагичней и нелепей

Бывали беды от разрух.

Мечта жива, покуда в склепе

Любви не выветрился дух...

Источник: peoples.ru