Если Александр Петрович Куницын образовывал ум и нраственные устои лицеистов, готовя их к суровым реалиям службы на благо Отечества, то Николай Федорович Кошанский более отвечал за души и сердца...
За то, что читали воспитанники, как понимали прочитанное, и часто ли писали родителям, не только по французски, но и по - русски.
Грамотно ли писали...
Это на уроках Кошанского лицеисты учились "описывать розу стихами" (Ив. Пущин), спорить, интересно рассказывать о прочитанных книгах, составлять аннотации, подбирать материалы для журнала "Мудрец" - выходил такой в Лицее, забавный полный пародий, веселых шуток, изящных стихотворений, от руки переписанный Данзасом, - разбирать и понимать смысл од Горация, холодную прозрачность строк Анакреонта и прочих "древних стариков". "Трепать их лавры" под руководством остроумного и забавно - строгого Николая Федоровича Кошанского было не так уж трудно. Разбирали лицеисты и трудные формы русских глаголов и размеры греческого гекзаметра, на лету запоминая, что такое прасодия.
Вы можете сказать, что Кошанскому воздают хвалы и помнят лишь за то, что он учил Пушкина, Кюхельбеккера и Дельвига, а те были поэтами от Бога, ничего удивительного! Но я прочла сотни документальных материалов, воспоминаний, записок, биографий, писем лицеистов пушкинского( да и не только!) выпуска. Среди них были адмиралы и дипломаты, государственные чиновники и опальные ссыльные, просто военные и тихие уездные помещики, врачи и юристы: Знаете, что было их отличительной чертой? Все они великолепно владели русским литературным языком, стилем русского письма, и писали так, что захватывало при чтении писем дух: Да что " захватывало"?.. Так и захватывает до сих пор.
И все они подобно Дельвигу могли бы ответить, что свободе и легкости языка, дружбе со словом они обязаны и духу лицейскому, и преподаванию Николая Федоровича Кошанского....
Сын обедневшего московского дворянина, ни сохранившего ни имения, ни крепостных, Кошанский всего в жизни добивался сам. Только с помощью усердия и прекрасных способностей он получил отменное образование, овладев в совершенстве языками - древнеславянским, латинским, греческим, английским, французским. Николай Кошанский закончил Московский университет сразу по двум факультетам - философскому и юридическому. С начала 1800 по 1804 год Николай Федорович сотрудничает в журнале "Новости русской литературы" - переводит французские галантные романы, пишет небольшие обзоры и статьи. В 1805 году он выпустил в свет кропотливо составленные им "Таблицы латинской грамматики, в 1806 году - "Начальные правила российской грамматики". В 1805 же он сдал экзамен на степень магистра философии, перевел знаменитый тогда труд французского искусствоведа и археолога Милленя, и собрался для совершенствования познаний в чужие края.
Хотел изучать в Италии историю изящных искусств, археологию и совершенствоваться в знании языков.
Но поездка не состоялась. Помешали политические европейские бури, раздел империй под властью Бонапарта.
...Разрушались старинные княжества и графства, образовывались новые, первый консул Французской Республики становился Императором, а в далекой России высокий, стройный молодой человек, с приятными чертами лица, мягким и торжественным голосом, почти каждое утро бродил по Летнему саду или аллеям Павловска, Петродворца, Ораниенбаума, Царского Села, осматривал статуи, каскады, фонтаны, что -то зарисовывал в альбом, а потом вечерами пропадал в Публичной Императорской Библиотеке, штудируя труды по истории искусства и рассматривая запылившиеся альбомы старинных гравюр.
В 1807 году Николай Федорович Кошанский выдерживает экзамен на звание доктора философии и выпускает в свет самый значительный труд того времени:" Руководство к познанию древностей по Милленю в пользу учащися при Московском Университете" - первое практическое руководство на русском языке для изучения античной эпохи. Работоспособность молодого Кошанского исключительна: он преподает одновременно в высших классах московской гимназии, в Екатерининском институте, служит секретарем при цензурном комитете, и в комитете испытаний для получения чиновничьих классов. (*Тогда чиновники для получения определенного ранга, класса должны были сдать нечто вроде небольшого экзамена, аттестации , подтверждающей " профпригодность" - автор). Вся эта нагрузка не мешает ему сотрудничать и в "Вестнике Европы" и в "Русском вестнике" и "Московских ведомостях" - писать стихи, рецензии, обзоры.
В те же годы выходили переиздания его латинских и русских грамматик, которые он правил и дополнял, а в 1811 году вышла прекрасная работа - антология "Цветы греческой поэзии" Это был сборник переводов древнегреческих поэтов, с комментариями - очень подробными и обстоятельными - примечаниями и сравнительными характеристиками, составленными молодым магистром собственноручно!
С таким вот багажом трудов и прибыл Николай Федорович в Лицей, на штатную должность преподавателя словесности, 17 августа 1811 года. Его письмо - прошение на имя Министра просвещения графа Разумовского было составлено столь красноречиво и изящно, что Министр сразу отдал молодому доктору философии предпочтение перед десятком других кандидатов. Правда, жалованье Кошанского в Лицее было вдвое меньше университетского. Но, кажется, это его мало волновало. Он деятельно принялся помогать директору лицея Малиновскому в обустройстве классов и помещений, закупал учебные пособия, книги для библиотеки, составлял расписание занятий для воспитанников. Избранный почти сразу же секретарем лицейской педконференции, Николай Федорович , стал, если говорить современным языком, завучем Лицея. Нагрузка его была очень велика. И на уроках лицеистам следовало преподать кроме основных правил, образцы разбора лучших произведений - не только стихов, но и прозы. Иной раз Кошанский вводил в текст лекции коротенькие притчи назидательного плана, разбирал вместе с учениками библейские сюжеты. Все годы преподавания в Лицее Николай Федорович отдавал много сил подготовке учебников для практических занятий по латинскому языку и книг для чтения. Вот краткий список работ Кошанского...
В 1812 году вышли в свет "Басни Федра с исправленным оригиналом и замечаниями"; в 1814 он переиздает свою давнюю латинскую грамматику (потом она выдержала еще 9 изданий!); в 1815 году появился знаменитый любимый Пушкиным "Корнелий Непот. Жизни славных мужей Греции, очищенный текст с замечаниями и двумя словарями". Наконец, в 1816 -1817 годах Кошанский собрал и напечатал материалы лекций, которые читал лицеистам: "Это стало учебником, зачитанным до дыр."
Николай Федорович неустанно составлял учебные планы, отчеты, характеристики на воспитанников. Он был педантом и аккуратистом, но благодаря этой аккуратности мы теперь имеем представление о том, как учились лицеисты. В отчете от 15 марта 1812 года написано:" Из латинской грамматики пройдено: склонения, роды имен и спряжения правильных глаголов. Из российской повторена этимология( раздел изучающий происхождение слов - автор) и весь синтаксис, причем каждое правило было объяснено приличными и сообразными с их понятиями примерами" 19 ноября 1812 года отчет продолжен:" Из российской грамматики пройдено: сочинение и ударение. По части словесности читаны избранные места из од Ломоносова и Державина и лучшие из басен Хемницера, Дмитриева и Крылова. Сие чтение сопровождаемо было приличным разбором, сообразным с летами и понятием воспитанников.. Приступлено к самым легким переводам..."
А вот любопытный документ -характеристика на Пушкина, составленная Кошанским, 15 марта 1812 года. В ней, в частности сказано: "любое затруднение может остановить его, но не удержать; ибо он, побуждаемый соревнованием и чувством собственной пользы, желает сравниться с первыми питомцами.(Дельвиг, Горчаков) Успехи его в латинском хороши; в русском не столько тверды, сколь блистательны."
Опытный педагог и психолог Николай Федорович сразу заметил блистательность дарования ученика, но не хотел выделять его среди прочих, требуя серьезной основательности и глубины знаний. А, быть может, опасался и соперничества, поскольку сам писал неплохие стихи? Воспитанник Пушкин был часто вспыльчив и несдержанн и Николаю Федоровичу приходилось иногда делать ему строгие внушения. Впрочем, с воспитанниками лицейские педагоги всегда говорили только на "Вы" и при любом обороте дела, даже самом скандальном, выражали надежду, что" сие есть не что иное, как только досадное недоразумение". Карцер в Лицее всегда пустовал, телесные наказания и вовсе не применялись. Даже во время болезни а затем смерти директора Ив. Ф. Малиновского и годичного отпуска по болезни самого Кошанского, - при видимом безначалии- никаких серьезных происшествий в Лицее не было. Аристократический и в то же время спартанский дух сдержанности торжествовал, как всегда. Излечившись от болезни - нервного воспаления мозга - благодаря заботам брата, забравшего его на время в Петербург, (У профессора никогда не было собственной семьи) Николай Федорович вернулся в Лицей только в декабре 1815. Занятия переводы, разборы, сочинения - все продолжилось...
Кошанский прослужил в Лицее до 1828 года. Сделал три выпуска. Учащиеся после Пушкина лицеисты часто просили профессора привезти из Петербурга какое - нибудь новое сочинение Пушкина и прочесть на уроке вместо скучных латинян и греков. Просьбы эти никогда не встречали отказа. Я. К. Грот - историк Лицея и его выпускник - рассказывал:
"...Кошанский раз привез нам на лекцию только что полученную от товарищей Пушкина рукопись стихотворения "19 октября 1825 года" и прочел нам это стихотворение с особым чувством, прибавляя к каждой строфе свои пояснения. Только там, где речь шла о заблуждениях поэта, он довольствовался многозначительной мимикой, которая вообще входила в его приемы. .. Легко понять, какое впечатление произвел на нас профессор этим чтением. После урока мы принялись переписывать драгоценные стихи о родном Лицее и тотчас выучили их наизусть."
Перед нами трогательное доказательство скрытой любви строгого педантичного профессора к ученику: Вот еще одно, уже явное, доказательство этой любви.
Все последние годы жизни Николай Федорович Кошанский работал над учебниками "Общая риторика" и "Частная риторика". В "Общей риторике" (первое издание -1829 год, второе - 1830, т.е. еще при жизни Пушкина) как единственный поэтический пример "плавности слога" автор приводит надпись Пушкина к портрету Жуковского:
Его стихов пленительная сладость
Пройдет веков завистливую даль,
И внемля им, вздохнет о славе младость,
Утешится безмолвная печаль
И резвая задумается радость
( Пушкин. К портрету В. А. Жуковского)
и комментирует так: "третий стих - живое чувство пылкой юности; четвертый стих трогателен как поэзия Жуковского, а пятый стих, так пленителен своею плавностию и так ярко освещен прелестью идей и правдой, что нельзя не назвать его стихом гения"
"Риторики" всегда были радостью и гордостью Кошанского.
Венцом всех его трудов. " Общую " он еще увидел в печати, "Частную" - нет. Составленная по академически безупречно, ясным и простым слогом, она показалась чиновникам - тугодумам от просвещения излишне понятной, да и некоторые переводы Горация - слишком вольными, несмотря на древность. Труд похоронили в пыли архивов.
Николай Федорович Кошанский оставил Лицей в 1828 году, выйдя в отставку с полным пенсионом по выслуге лет - 25.
Тогда же он принял на себя обязанности Директора института слепых, на Литейной улице в Петербурге и Председателя Императорского общества с тем же названием. Должность хлопотная и требующая горячего сердца и усердия. И то и другое - мы знаем, у Николая Федоровича было. Он не щадил себя совершенно. Во время холерной эпидемии 1831 года, хлопоча о размещении больных в лазарете института, Кошанский по н еосторожности и сам заразился холерой. 22 декабря 1831 года, не приходя в сознание, он умер. Похоронен на Смоленском кладбище Петербурга. Могила не сохранилась.
# # # # # #
Мы так мало знаем о них - наставниках и учителях знаменитого Лицея. Вместо ясных образов, проходят перед нами какие - то расплывчатые тени. И только вчитываясь иногда в пожелтевшие страницы книг, строчки стихов, понимаем, что Лицей - это нечто большее, чем просто история, а те, кто создавал его - нечто большее, чем просто педагоги. Так же как и Петербург - нечто большее, чем просто город. Это - то, что создавало нас всех, наши души и сердца, то, что теперь стыдливо прячется внутри каждого из нас, хотим мы этого или нет. Убить, уничтожить это - нельзя, невозможно! Так и хочется поспорить с Белинским и сказать в ответ на его знаменитое - трагическое: "Все мы вышли из "Шинели" - "Нет. Из теней лицейских садов!" Но верно ли это будет?... Надеюсь, да...
Источник: peoples.ru
