- Лично для меня минувший год стал в чем-то знаковым: после 16 лет в большой политике я стал депутатом кнессета, - начал Леонид, отвечая на мой вопрос о том, чем запомнился ему год 2009-й. - Для меня, не буду скрывать, это стало очень весомым событием. Конечно, запомнилось на всю жизнь первое выступление с трибуны парламента. Но самое важное - это то, что, побыв депутатом почти год, я вернулся к обычной повседневной жизни и обычной работе. Этот переход дал возможность по-другому оценить некоторые моменты, увидеть, скажем так, обе стороны медали.
- И что же лично вы увидели на оборотной стороне?
- Знаете, уже через год пребывания в кнессете я стал чувствовать, что глаз замыливается, а я смотрю на все события с точки зрения не обычного человека - еврея и израильтянина, - но с точки зрения депутата кнессета. Возврат в обычную жизнь – это, я вам доложу, настолько крутой поворот, что даже не знаю, с чем это ощущение сравнить. На многие вещи я стал смотреть совершенно иными глазами.
- Наверное, уход из кнессета - действительно большое потрясение для депутата…
- Поначалу - да. Но потом начинаешь понимать, насколько необходим такой опыт, насколько он правилен. Я даже думаю, что он не помешал бы многим депутатам кнессета, особенно тем, для кого парламент уже второй дом, обжитый годами и десятилетиями. Сами люди сделать такой шаг не могут и не хотят, но вот мне судьба устроила такой поворот, и я очень ей благодарен за это.
- Вы полагаете, что парламентариям не мешало бы время от времени уходить в народ?
- Очень даже не мешало бы им увидеть жизнь с другой стороны: поездить в поездах, сходить в супермаркет, постоять в очередях и послушать, что говорят люди, попытаться дозвониться до сервисного отдела какой-нибудь государственной службы или компании сотовой связи... Вы знаете, прошло уже полгода с тех пор, как я не депутат кнессета, и я глубоко убежден, что возвращение это дало мне больше сил и опыта, чем год сидения в парламенте. Если выйдет так, что я вернусь в кнессет, то стану смотреть на многие вещи иначе…
- Вы стали мудрее?
- Да, пожалуй, да… Может быть, это громкие слова, но я это прочувствовал и могу смело говорить о своих ощущениях. Скажу вам больше, такие повороты делают политика только сильнее - если только он мыслит не ежесекундными категориями.
- И чем же отличается жизнь простого депутата от жизни простого избирателя?
- Не побоюсь этого сказать: когда ты долго находишься в депутатском кресле, то начинаешь вдруг ощущать, что это кресло дано тебе не избирателями, нет - оно твое пожизненно. Начинает казаться, что статус этот – что-то вроде положенного тебе навсегда. И накрывает такая эйфория… А любое покушение на него начинаешь воспринимать как личную обиду.
- Опасное ощущение?
- Очень опасное. Поэтому те политики, которые могут реально и адекватно оценивать себя в этом мире и мир вокруг себя - действительно единичные экземпляры, штучный товар… Я уже не говорю о министрах, заместителях министров и так далее по иерархической лестнице: чем выше, тем сложнее реально оценивать ситуацию и тем легче "заболеть, наглотавшись "звездной пыли".
- А кто, по вашему мнению, из сегодняшних депутатов или политиков высшего и не очень уровня готов не раздумывая сойти с "трона" и вернуться в обычную жизнь? Вы вообще таких встречали?
- О тех, кто сегодня при деле, говорить не буду - не считаю это корректным, хотя допускаю, что способны на это многие. Из прежних назову Йоси Сарида, Йоси Бейлина.
- Вы – человек, достаточно долгое время варившийся в израильской политике. Какие события за эти годы стали наиболее важными, знаковыми?
- Лично для меня - настоящее становление большой алии. Я считаю, что эти годы в будущем будут названы годом прорыва большой алии. За это время было, конечно, всякое, но если подходить к этому без эмоций, а строго статистически, то нельзя не признавать, что такого прорыва за столь короткий по историческим меркам срок еще не было в истории ни одной иммиграции и репатриации. В последнее время нам удалось разумно использовать опыт первых 10 лет, прошедших с начала большой алии. Если хотите, процессы достигли критической массы и на выходе дали качество, прорыв. Тешу себя мыслью, что и сам я приложил руку к тому, чтобы многие светлые репатриантские мозги сумели реализовать себя на новом месте.
- Добрым словом помогали?
- Нет, добрым делом. Все эти годы, как мог, так и подтягивал "наших" в серьезные израильские структуры, где и сам обретался.
- Например?
- Например, Объединенные профсоюзы Израиля, различные спортивные общества, Объединение промышленников, да та же "Хеврат ха-хашмаль". Но эти прорывы происходили не только там, где был я (смеется). Например, в полиции сейчас работает очень много репатриантов… Давайте уже перестанем бояться своих успехов и признаем их. Наших полным-полно в банках и других серьезных заведениях. И конечно же, нельзя не сказать об одном из самых видимых изменений: буквально протаранив стеклянный потолок израильской политической и дипломатической элиты, министром иностранных дел стал русскоязычный политик! Чтобы меня не поняли превратно, скажу, что и этого недостаточно - нам есть куда расти, к чему стремиться, но факт прорыва - налицо…
- А какие были самые яркие впечатления за годы пребывания в большой политике?
- Например, я побывал в нескольких горячих точках - в Сдероте и многих граничащих с сектором Газы районах. А была еще Грузия августа 2008 года – тогда мы вместе с сотрудниками нашего посольства и Сохнута вытаскивали из зоны боевых действий евреев. Много увидел: и бомбежки, и смерть, лагеря беженцев, и надежды… А недавно в моей семье произошло важное событие - единственный сын официально поставил нас с женой в известность о том, что решил служить только в боевых войсках. И когда мой парень потребовал подписать бумагу о том, что мы не возражаем против его намерений, - это было сильно.
- Долго решались поставить свою подпись в документе?
- Если сравнивать с тем, сколько пришлось уговаривать сделать то же самое жену, то недолго. Убедил ее только тогда, когда предложил сравнить, сколько людей гибнет во время боевых действий ЦАХАЛа и сколько – каждый день на дорогах. Как ни странно, этот аргумент подействовал. В марте этого года сын призывается, уже сейчас известно, что, скорее всего, он будет десантником.
- Были потрясены решением сына?
- Честно – был. По большей части тем, что никогда с сыном на эту тему не говорил. Такие поступки показывают нашу молодежь в новом свете. Они, не побоюсь этого слова, сионисты, хотя, возможно, сами не оперируют столь громкими терминами. Причем, обращаю особое внимание, они принимают такие решения самостоятельно, осознанно, без чьего-либо нажима. Я думаю, этому есть несколько объяснений. Во-первых, в наших детях сильны гены русскоязычного еврейства, которые мы привезли "оттуда". Во-вторых, наши дети склонны к пониманию того, что себя, свою страну и свои семьи надо защищать, и тут тоже не отмахнешься от трагической истории российского еврейства. И в-третьих, конечно же, израильский патриотизм, который существует, что бы там ни говорили. Этот синтез дает уникальный результаты, такого в мире нигде больше нет и не будет.
- Не преувеличиваете?
- А вот смотрите сами. Мои друзья в России и Европе, когда я рассказал им, что сын сильно просил разрешить ему служить в боевых войсках, сначала посчитали, что я ошибся или они неверно меня поняли, и речь идет о том, чтобы "отмазать" отпрыска от армии.
- Пальцем у виска не крутили?
- Крутили, как же без этого. Когда же они поняли, что не ослышались, то просто отказывались что-либо понимать. А когда узнали, что родителям единственного сына надо давать собственное согласие на службу чада в боевых войсках... Люди из других стран этого просто не понимают. К сожалению, за эти годы на этой земле появились могилы близких мне людей. Говорят, что когда приезжаешь на новое место, чтобы оно стало твоей родиной, надо не только дом построить, дерево посадить и ребенка вырастить. К сожалению, сильнее всего и быстрее всего начинаешь чувствовать какое-то место родным, когда там могилы близких. К сожалению, для меня это тоже итог последних лет…
- Давайте не будем сейчас о грустном. Самое время узнать, что вы ждете от недавно наступившего года.
- Жду многого, а вот дождусь ли... Но - верю. Как медик в прошлом - а я в свое время закончил медицинский институт - очень жду прорыва в лечении онкологии. Также очень жду от ближайших лет, что мы все-таки сможем привести в израильскую политику новое поколение, среди которого будут талантливые люди, кроме всего прочего прекрасно говорящие по-русски. Жду, что сумеем сократить или приостановить опасное расслоение израильского общества на богатых и бедных. А еще жду в новом году увеличения минимальной заработной платы.
- Вам-то до минимальной зарплаты что, простите за реплику? Над вами-то вроде не каплет…
-Хороший вопрос. Конечно, для меня, сотрудника "Хеврат ха-хашмаль", по крайней мере в области социальных условий, - все в порядке. Но увеличение минимального уровня оплаты труда по стране очень важно, даже необходимо. За то, чтобы в стране не было бедных, должны особо бороться те, над кем, как вы выразились, не каплет. Это необходимое условие для того, чтобы страна и общество развивались, а не загнивали. Очень опасно, когда человек, у которого в жизни все тип-топ, забывает, что рядом с ним живут менее защищенные люди. Я позволю себе вернуться к началу нашего разговора, – так вот, это ощущение сродни ощущению того, что кресло депутата или министра принадлежит тебе по праву и по гроб жизни, чтобы затем перейти к твоим детям по наследству. Необходимо помнить, что сегодня ты на коне, а завтра можешь оказаться под конем… Применимо к нашей стране надо стремиться к тому, чтобы работники частного сектора получали те же социальные условия и были б ы так же защищены, что и сотрудники госсектора…
- Леонид, с фантазией у вас все в порядке, рассказы не пишете?…
- Пишу, но в стол…
- Как медик по образованию, какой диагноз вы поставили бы израильскому обществу?
- У нас много всего, но если в общем, то диагноз наш - хроническая социальная импотенция.
- Виагра какая-нибудь для нас найдется?
- Помните анекдот, как правитель инструктировал своих фискалов относительно того, как определить, есть ли что взымать с народа? Если плачут, то значит, что-то припрятано. Смеются - значит, ничего нет, все выбрано. На мой взгляд, мы близки к тому, чтобы засмеяться.
- А потом?
- Как отсмеемся - на выборы! Там в течение одного дня можно сделать настоящую социальную революцию или, если хотите, радикальную операцию! Другого варианта, к сожалению, я не вижу, других рецептов пока не выписываю…
Источник: peoples.ru
