Ксения Стриж

— Я ВСЕГДА хотела поступать в театральный вуз, но уже курсе на третьем поняла, что моя жизнь вряд ли будет связана с театром. На героиню явно не тянула. А кого играть? Быть травести и вечно играть подростков? Моё внутреннее содержание и отражение в зеркале не совпадали. Ведь я могла бы и трагедию запузырить, но внешне она скорее походила бы на комедию.

Хотя полтора сезона проработала в театре-студии и была звездой микрорайона, в котором он находился. Но это был кризисный 1988 год, и если в зале заполнялось 50 мест из ста — это считалось великим счастьем. В конце концов мне всё надоело, и я ушла из театра. Два месяца была безработной, а потом в моей жизни появилось радио.

В 1990 году была встреча выпускников Щукинского училища. Я к тому времени уже выстрелила на «Европе плюс», вела программу «У Ксюши», а мои однокурсники были начинающими актёрами. «Эх ты, променяла искусство на шоу-бизнес!» — упрекали они меня. А потом смотрю — кто-то в рекламке мелькнул, кто-то на телевидение подался. У Лёши Лысенкова своя программа появилась, Яна Поплавская стала телеведущей… Думаю, ну что ж вы, ценители высокого искусства? Кушать-то хочется?

У детей не из театральных семей присутствует романтическое представление о профессии. А у меня никогда не было иллюзий, потому что с детства пропадала за кулисами Театра им. Вахтангова, в котором работал отец. Вот, скажем, зачем я буду бегать за автографом Плятта, если дядя Ростя сегодня придёт к нам в гости? Для меня это было обыденно.

И к театральному институту я относилась как к школе жизни. Чтобы избавиться от комплексов, научиться говорить. Это вуз общего развития, как музыкальная школа или изучение иностранных языков. Вот мама моя, царствие ей небесное, получила в подарок крем, не перевела, для чего он, и на ночь лицо намазала. Просыпается утром: брови на подушке валяются, ресницы через одну остались. Крем оказался для удаления волос.

— «КАБАЧОК «13 стульев», в котором ваш отец Юрий Волынцев играл пана Спортсмена, в своё время был суперпопулярен. На семье это отражалось?

— Лично я стеснялась папиной популярности. Он, такой огромный, приходил встречать меня после школы. Детям было всё равно, а вот их родители не могли скрыть своего восторга. Они же все были страшными поклонниками «Кабачка». Помню, заходим с подружками за какой-нибудь девочкой погулять: «Здрасьте, а Лену можно?» Никого не зовут в дом, а меня приглашают чай попить. И я понимала: делают они это не потому, что я такая охренительная, а потому, что мой папа известный человек. И мне это не нравилось.

«Почему твоего папы давно не видно? Где он?» — допытывались соседи. А папа часто пропадал за границей. Причём, когда приезжал и привозил жвачку или конфеты, одну коробку оставлял дома, а другую давал мне для школы. Поэтому одноклассники больше меня ждали, когда мой папа вернётся из-за границы. Чуть ли не на улице его караулили.

На день рождения ко мне тоже бегом бежали. Опять же не потому, что меня так сильно любили, а потому, что папа каждому гостю покупал настольные игры или милые презенты. Ребёнок приходил с подарком и уходил с подарком. Такая у него была педагогическая методика. Он хотел, чтобы одноклассники не завидовали мне и не воровали. Но фирменные фломастеры и стиральные резинки у меня всё равно тырили. Один мальчик украл ластик и съел его — резинка была с запахом земляники.

— К женихам любимой дочки папа ревностно относился?

— Ревность появилась, когда у меня начались серьёзные романы. Но я рано стала жить самостоятельно. В 16 лет ушла из дома, а в 18 уже вышла замуж.

— И два года не общались с родителями…

— Из-за того, что они отказались прописать моего мужа. После института Игоря приглашали в четыре московских театра, но без прописки на работу его не брали. Решалась моя судьба, а родители не захотели помочь, и Игорю пришлось по распределению уехать в Омский театр.

Ну съездила я к нему пару раз — 50 рублей на самолёте туда и обратно. Откуда у студента такие деньги? А я принципиально не просила ничего у родителей. И сколько это могло продолжаться? Ему 24 года, мне 18 лет. А ведь это была настоящая любовь. Как родители могли так поступить со своим ребёнком? Почему они взяли и разрушили его счастье? Грешно так говорить — мамы с папой уже нет на этом свете, но обида во мне до сих пор живёт. Я во многом им благодарна, но тогда родители были не правы.

И ничего бы они не потеряли! Сейчас тема прописки вообще кажется смешной. Я прописала у себя последнего мужа — чего ему мучиться без регистрации. Мы уже два года как развелись, а он только месяц назад позвонил и сказал, что купил квартиру и хочет выписаться. Это нормальные вещи.

— Вы знаете, как сложилась судьба Игоря?

— Он сейчас чёрный монах отец Исидор, живёт в монастыре на острове Коневец под Питером. Игорь из очень религиозной семьи, воспитывался бабушкой и, можно сказать, вырос в церкви в Орловской области. Муж всегда держал посты. И в институте был воплощением всего святого, на него смотрели, как на небожителя. Я всё удивлялась: «Как ты вообще в театральный попал? Это же яма разврата и пьянства». В театралке все самые непьющие начинают пить, а все самые некурящие закуривают. Я вот закурила.

— ОСТАЛЬНЫХ женихов родители приняли лучше?

— Игорь был первым и последним мужчиной, которого я представила родителям. Папа знал последующих, но на уровне: «А мы вчера расписались». После случая с Игорем я сказала, что личная тема касается только меня. Я принимаю твою женщину (папа развёлся с мамой), изволь и ты принять моего мужчину. А мама вообще никого не знала. Спросит у меня: «Я тут в газете прочитала, что ты опять замуж вышла. Как хоть его зовут?.. Плохое имя». Кому интересно знать о моих мужчинах? Звёздных имён среди них нет.

— Ничего себе нет! А Макаревич, с которым вы прожили четыре года?

— Бедная жена у Андрея. Вот мне было бы не очень приятно, если бы я жила с мужчиной, а его бывшие подруги в газетах постоянно вспоминали о нём. Зачем? Как будто у меня в жизни ничего больше не было, кроме встречи с Макаревичем. Мужик как мужик, ничего особенного. 11 лет прошло с тех пор, как мы разошлись. Это из серии «побывал в 1989 году на концерте «Пинк флойд» и до сих пор хожу под впечатлением». Ну было и было.

— Но вы лично совсем недавно одному журналу рассказали подробности своего романа с Макаревичем.

— Я согласилась по той причине, что накануне мне в руки попалось сразу несколько публикаций, где с ног до головы по непонятным причинам облили Андрея. Мне просто стало обидно. По-человечески и по-женски. Вот уж нашли до кого докопаться! Женщины жили в полном шоколаде, получили от него квартиры, ездили с ним по миру и занимались дайвингом. А потом вдруг взяли и обхаяли. Ну должна же быть элементарная благодарность.

Мы с Андреем материально друг от друга не зависели. По крайней мере, никто не воспринимал меня как придаток к Макаревичу. Пришла к нему с одним чемоданом, а через четыре года ушла с двумя. Ведь что такое любовь? Это когда от человека ничего не надо, кроме него самого.

— Но нам, женщинам, всегда надо большего. Семьи, детей, стабильности…

— Это как в сказке о рыбаке и рыбке. Когда захочется большего, останешься ни с чем. Всему своё время. Женщина рождена для того, чтобы терпеть и ждать.

Источник: peoples.ru