На чтение: 17 мин.
Поделиться: 
Анна Егорова
Анна Егорова

Анна Егорова

Штурман 805-го штурмового авиационного полка

Фамилия
Егорова
Имя
Анна
Дата рождения
23.09.1916
Возраст
107 лет
Страна / Гражданство
Россия
Категория
Летчики

Родилась 23 Сентября 1916 года в деревне Володово, ныне Кувшиновского района Тверской области, в семье крестьянина. Окончила 7 классов неполной средней школы в селе Нове. Переехав в Москву, работала на строительстве метро арматурщицей и чеканщицей. Окончила рабфак, Херсонскую школу лётчиков Осоавиахима. Была лётчиком - инструктором Калининского аэроклуба. С Августа 1941 года в Красной Армии.

На фронтах Великой Отечественной войны с Сентября 1941 года. Воевала в составе 130-й отдельной эскадрильи связи Южного фронта, затем переучилась на штурмовик Ил-2.

К концу Августа 1944 года штурман 805-го штурмового авиационного полка ( 197-я штурмовая авиационная дивизия, 16-я Воздушная армия, 1-й Белорусский фронт ) Старший лейтенант А. А. Егорова произвела 243 успешных боевых вылета. 20 Августа 1944 года была сбита и попала в плен. Всего совершила 277 боевых вылетов.

После войны - в запасе. Живёт в Москве. Работала в метрополитене. Инвалид войны. Вырастила двух сыновей. Награждена орденами Ленина, Красного Знамени ( дважды ), Отечественной войны 1-й степени ( дважды ), медалями. Автор книг: "Держись, сестрёнка!..", "Я - "Берёза". Как слышите меня ?".

6 Мая 1965 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в годы Великой Отечественной войны удостоена звания Героя Советского Союза.

* * *

Так уж повелось в штабе Южного фронта - наиболее важные задачи давались лётчице из 130-й эскадрильи связи Анне Егоровой. То она разыскивала на своём "кукурузнике" конный корпус, попавший в трудное положение, то летала в армию, оказавшуюся в окружении, то доставляла Генерала в часть, на решающий участок сражения. Работники штаба привыкли к тому, что любая задача, поставленная стройной, сероглазой девушке с Лейтенантскими погонами, будет выполнена. Её выдержке, отваге завидывали бывалые, опытные пилоты.

Однажды зимой 1942 года её послали разыскивать "катюши" - новое грозное оружие. Стояла ранняя оттепель, на аэродроме брызгал мелкий дождь, а в небе через десяток километров полёта повалил густой снег. Видимости никакой. Егорова поднялась выше, на 900 метров, но там - холод, машина обледенела и пошла вниз. Лётчица вдруг увидела землю и, не растерявшись, произвела посадку. Всё кругом покрыл такой густой туман, что ни зги не видно. Сколачивая лёд с самолёта, Анна терпеливо ждала прояснения и при первой возможности с трудом взлетела, нашла батарею "катюш", передала секретный пакет. Возвращалась в сплошном тумане и всё - таки села на своём аэродроме. Комэск сначала обругал её за излишнюю рискованность, а узнав, что она нашла "катюши", очень удивился. Оказывается, в тот день многие лётчики вернулись с полпути, не выполнив задания. Штабные связисты в своей стенгазете нарисовали дружеский шарж с надписью: "Женщина летает, мужчинам - выходной".

Повеселил всю эскадрилью и последовавший на другой день курьёз. Лучшему пилоту - Анне Егоровой, политотдел прислал подарок - посылку. Её вскрыли. Сверху лежал кисет для табака с вышитыми словами: "Дорогому бойцу от Маруси Кудрявцевой на память". Было там и письмо с фотографией миловидной девушки. Анна Александровна, такая же юная, рассмеялась, радушно угощала всех гостинцами из тыла, а кисет и фото передала одному из пилотов эскадрильи.

А 23 Февраля 1942 года, в день Советской Армии, ей вручили орден Красного Знамени. Егорова только что вернулась с задания и не сразу поверила, что это наградили её, лётчика связи, воздушного почтальона.

Через 3 месяца, в Мае 1942 года, в разгар боёв на Харьковском направлении, Егорову послали в штаб 8-й Армии с секретным пакетом. В тот день она чуть не погибла. В долине Северного Донца, у Святогорска и Изюма, на земле и в небе кипело сражение. Она засмотрелась на воздушный бой пары наших истребителей с шестёркой Ме-109. Наши И-16 вели себя дерзко и даже атаковали немцев. Один из "Мессеров", заметив внизу пролетавший "кукурузник", стремительно бросился на него. Егорова в смятении огляделась: ни овражка поблизости, ни другого укрытия, под ней - ровное поле, справа - стена леса, слева - город. Её обожгло пламя, самолёт горел...

Лётчица всё же посадила машину, выскочила из неё и, срывая с себя клочья обгоревшего комбинезона, побежала к лесу. "Мессер" снизился к самой земле и открыл по бегущей огонь из пушек. Рвались снаряды, завывал истребитель, пролетая над ней, а она, прижав к груди пакет, бежала к спасительному лесу. Расстреляв боекомплект, "Мессер" скрылся. Лётчица доставила важный пакет по назначению.

В эскадрильи связи Егорову всё властнее захватывала мечта перейти на боевой самолёт, на штурмовик. Некоторым мужчинам - пилотам из их эскадрильи это уже удалось, и она запросилась тоже. Ей отказывали, хотя пришло уже 6 запросов с просьбой откомандировать Егорову в женский авиационный полк. Ей не говорили об этих запросах: кому охота отпускать опытного, бесстрашного воздушного почтальона ? Наконец Анна добилась своего - её отправили в учебный полк, где готовили штурмовиков. Командир полка попытался ещё раз отговорить упрямую девушку.

- А знаете ли вы, что это за адова работа ? - спросил он. И сам же ответил: - Ни одна женщина ещё не воевала на штурмовике. Две пушки, два пулемёта, две батареи реактивных снарядов, бомбы различных назначений - вот вооружение Ил-2. Поверьте моему опыту, не каждому, даже хорошему лётчику подвластна эта боевая машина, не всякий способен, управляя этим "летающим танком", одновременно ориентироваться в боевой обстановке на бреющем полёте, бомбить, стрелять из пушек и пулемётов, выпускать реактивные снаряды по быстро мелькающим целям, вести групповой воздушный бой, принимать и передавать по радио команды. Подумайте ещё раз !

- Думала уже, всё понимаю, - ответила Егорова. - Но я давно уже всё решила...

В 805-м штурмовом авиаполку очень удивились, увидев среди новичков женщину. Замполит прямо сказал: "Штурмовик не подходит женщине". А его вопрос: "Зачем вам подвергать себя смертельной опасности ?" - просто рассердил лётчицу. Она стояла на своём. Начались тренировочные полёты, а затем и боевые. Конечно же ей было трудно. Егорова прилетала с боевого задания обессиленная, потрясённая небывалым нервным напряжением. В один из тяжёлых дней вернулась с искусанными в кровь губами. Случались и минуты слабости. Сама она вспоминает об этом так:

"Под прикрытием истребителей мы ежедневно вылетали на Малую землю, "Голубую линию", штурмовали корабли противника в Чёрном море, бомбили аэродромы. Немцы жестоко огрызались. На моих глазах вспыхнул и горящим факелом рухнул в Азовское море самолёт ведущего нашей группы Капитана Покровкого. В тот день мы недосчитались ещё пяти экипажей. Я вылезла из кабины "Ила" и, не снимая парашюта и шлемофона, побежала в сторону от стоянки самолётов, не в силах больше сдержаться. Упала и разрыдалась. Механики молча свёртывали чехлы невернувшихся машин, а я плакала, вспоминая, как падали в море мои боевые друзья - падали, как смертельно раненые птицы..."

Пользуясь случаем хочется сказать несколько слов о вышеупомянутом Капитане Покровском, погибшем в том бою. Как - то в 805-й штурмовой авиаполк - а дело было в начале 1943 года - прибыл новый лётчик. Орденов - от плеча до плеча ! Только Красного Знамени три - за Хасан, финскую войну, ещё один в начале Отечественной заслужил. Тит Кириллович Покровский, или просто Кириллыч, как стали звать его пилоты, по возрасту был старше многих в полку. И никто толком не знал, почему Капитана перевели вдруг к ним на должность командира звена - это ведь была лишь первая ступень в иерархии лётного опыта и мастерства, если отсчёт вести от рядового бойца. Сам Кириллыч по этому поводу разговоров не вёл, рассказывал лётчикам смешные истории, якобы происходившие с ним, но чаще был замкнут и молчалив.

Позднее в полку узнали, что 22 Июня 1941 года командир эскадрильи 136-го скоростного бомбардировочного авиаполка Тит Покровский дважды бросался на своём СБ в строй немецких бомбардировщиков и разгонял их, что только за 3 первых месяца войны он 9 раз был сбит, но мужество не покидало лётчика. Когда его сбили в 9-й раз, самолётов в их полку не стало, да и пилотов - то насчитывалось человек 5 - 6. И тогда отправили его в учебно - тренировочный полк для переучивания на новые машины.

Прибыли они в УТАП, а там новых самолётов и в помине нет. Это было ещё в конце 1941 года. Вот тогда Покровский и разрядился ! А собственно, что мог сказать простой солдат, бесстрашный и честный ? "О чём они там думают - сколько можно летать на этих гробах !" - вот и вся - то фраза, сказанная с болью в душе за наши боевые неудачи. Ведь те скоростные бомбардировщики, на которых летал Тит Покровский, только именовались скоростными. По такой лётно - тактической характеристике, как максимальная скорость полёта ( около 430 км / час ), они могли соперничать разве что с нашими же устаревшими истребителями типа И-153 "Чайка"...

Донос или, выражаясь более туманно и гибко языком застоя, "информация" быстро дошла до соответствующих органов. Там долго не разбирались. Приговор был прост и предельно ясен: "Расстрелять !" Но судьба и тогда смилостивилась над пилотом - сохранила ему жизнь. Дело в том, что другие лётчики, рискуя быть привлечёнными за "коллективку", дружно выступили в защиту своего командира. Они успели написать письмо прямо в Президиум Верховного Совета СССР и отправили его самолётом.

Покровского не расстреляли. Ему даже вернули боевые награды, партбилет, хотя беспрецендентный пример такой справедливости кое - кому показался излишним, и в назидание остальным командира эскадрильи разжаловали едва ли не до рядовых и отправили в другой полк.

В одном из боевых вылетов штурмовик Капитана Т. К. Покровского был подбит огнём береговой зенитной артиллерии. Ил-2 вспыхнул факелом, и волны Азовского моря навсегда схоронили верного сына Отечества...

Накануне прорыва "Голубой линии" немецкой обороны командующий фронтом И. Е. Петров поставил 19-ти лучшим лётчикам полка задачу установить дымовую завесу. Участвовала в этом необычном, рискованном полёте и Егорова. В назначенный час Ил-2 поднялись в воздух. Они летели без бомб, без снарядов. Единственное их снаряжение - баллоны с дымной смесью. Они шли низко над обороной врага и не могли маневрировать, потому что слой завесы должен быть ровным и густым. Противник встретил их 4-слойным огнём дальнобойных зениток. Взрывы снарядов, море огня обрушилось на наши самолёты. Осколки барабанили по броне. А они шли медленно, по прямой, выпуская завесу дыма. И все 19 вернулись на базу.

Когда Егорова приземлилась, механик обнаружил огромную дыру в левом крыле самолёта. Было перебито и управление триммера руля глубины. "Повезло тебе, Аннушка, - сказал механик. - Хорошо, что снаряд не разорвался !"

В тот же день всем 19-ти пилотам командующий 4-й Воздушной армией Генерал К. А. Вершинин прикрепил к гимнастёрке орден Красного Знамени...

Потом было ещё много успешных вылетов. Егорова уже водила на ответственные задания группы штурмовиков, наставляла молодых, училась на курсах и стала штурманом полка.

Бои перекинулись уже на территорию Польши. Штурмовики дивизии поддерживали Гвардейцев Генерала Чуйкова на Магнушевском плацдарме за Вислой. 20 Августа 1944 года, в День Воздушного Флота СССР, Старший лейтенант А. А. Егорова вылетела на очередное задание и на свой аэродром не вернулась. Один из лётчиков группы видел, что её самолёт загорелся и падал к земле. Как тяжело переживали друзья эту горькую потеря ! Они так привыкли к спокойной уверенности лётчицы Анны Егоровой, её самоотверженной отваге. И вот Аннушки, души полка, с ними уже нет.

Лётчиков на войне редко хоронили. Многие из них погибали в небе, сгорая вместе с машинами. Однополчане не могли даже положить на могильный холмик полевые цветы. Когда горе поулеглось, заслонилось другими событиями, работники штаба послали похоронную на родину, а в вышестоящий штаб - наградной лист к присвоению штурману полка А. А. Егоровой звания Героя Советского Союза посмертно.

А между тем лётчица не погибла. Она, обожжённая, раненная, уже над самой землёй выпрыгнула из горящей машины и рванула кольцо тлеющего парашюта. Придя в сознание, Анна Александровна с ужасом увидела над собой немецких солдат...

Она держалась мужественно. Немец Л. Дингер в 1961 году в западногерманском журнале "Дёйче фальшимермегер" свидетельствует:

"Под ударами авиации русских мы пережили в тот день очень тягостное состояние. Мне как раз что - то нужно было на перевязочном пункте, и там я был свидетелем такого случая. С передовой на санитарной повозке привезли русского лётчика. Парень выглядел довольно - таки сильно искалеченным в своём обгоревшем и разорванном в лохмотья комбинезоне. Лицо его было покрыто маслом и кровью. Когда в операционной палате сняли шлем и комбинезон, все были ошеломлены: лётчик... оказался девушкой !

Ещё больше поразило всех присутствующих поведение этой смелой русской лётчицы. Она не произнесла ни единого звука, когда во время обработки с неё снимали куски кожи... Как это возможно, чтобы в женщине была воспитана такая нечеловеческая выдержка ?!"

И от этой перевязочной палаты начался многострадальный путь пленницы. Пять суток тащился состав по Германии. За полуживой лётчицей ухаживала юная санитарка Юлия Кращенко, тоже попавшая в плен. Девушка раздобыла где - то воды и через соломинку поила находившуюся в тяжёлом забытьи Анну. Мучила летняя жара, ожоги, на которых образовались нагноения. В Кюстринском лагере в сырой карцер её внесли советские военнопленные на носилках. Но и тут рядом оказалась Юля, а однажды ей передали из барака пайку эрзац - хлеба с запиской: "Держись, сестрёнка !"

В Кюстринском концлагере немцы организовали лечебно - экспериментальный пункт. Там пленным прививали различные инфекционные болезни, ампутировали совершенно здоровые конечности. Работа "экспериментаторов" шла вовсю, но время работало против них.

В лагере узнали о полуживой лётчице - штурмовике и решили во что бы то ни стало спасти её. Георгий Фёдорович Синяков, военврач 2-го ранга, и профессор Белградского университета Павле Трпинац добились разрешения лечить Егорову. Нужные лекарства им дали пленные из барака французов, англичан и американцев, которым поступали посылки из международного Красного Креста. Два медика при поддержке других пленных вырвали её из цепких лап смерти. А немецкий коммунист Гельмут Чахер помог сберечь партийный билет героини и два ордена Красного Знамени.

31 Января 1945 года наши танкисты из 5-й Ударной армии освободили лагерь. В нём остались только умирающие да часть врачей из числа пленных - те, кто успел скрыться от немцев в потайной яме. Анна в это время сидела в карцере, что и спасло её ещё раз. Своих освободителей она встретила на костылях. В руках у неё была соломенная сумочка с эмблемой советских ВВС и её инициалами АЕ, которую сплели ей в подарок узники лагеря. Позднее она вспоминала о тех днях так:

"Затихли бои под Кюстрином. Подоспели тылы, и всем нам, бывшим узникам лагеря, предложили идти в город Ландсберг на проверку. Я идти не могла. Меня посадили на попутную повозку, и солдат привёз в отделение контрразведки "СМЕРШ" 32-го стрелкового корпуса 5-й Ударной армии.

10 дней проверяли. Затем, неожиданно для меня, предложили остаться работать у них в контрразведке, от чего я наотрез отказалась..."

Так несколько строк вместили хронику событий - возвращение к своим. Писать об этом более подробно Анна Александровна не решилась, да и в те застойные времена наверняка и не пропустили бы в книгу воспоминаний ничего подобного. Но как - то в минуту откровенности эта удивительная своей скромностью и мужеством женщина, припомнив муки плена, призналась:

"Самое трудное было потом - у наших. В плену били, оскорбляли - было за что: мы для немцев враги. А тут ?.. Посадили в "СМЕРШ", приставили солдата с автоматом. Котелок с едой принесут - оскорбляют самыми последними словами. Я не вытерпела и в нервном напряжении бросилась к Майору Фёдорову: "Что же это такое ? Вы советская власть или нет? Если есть за что - расстреливайте !..." На допрос водили по ночам. У меня болели ноги, на второй этаж, в кабинет начальника контрразведки, я добиралась почти ползком..."

"Идёт война. Но ты воюй смело, храбро, ничего не бойся ! Останешься живой, потом тебя ждёт казённый дом..." Что и говорить, угадала как - то цыганка судьбу Анны. Тот казённый дом да хлопоты через него - и в войну, и до войны, и после - тысячам наших сограждан выпадали. А порой и без казённого дома, и без особых хлопот всё обходилось - расстрел на месте, да и всё тут...

В послевоенные мирные годы Анна Александровна Тимофеева ( Егорова ) много сил и времени отдавала людям, воспитанию молодёжи. Её выступления в школах, среди метростроевцев, в лё тных частях всегда пользовались огромным успехом. Она написала книги о своём боевом пути - драгоценный подарок в память о погибших на войне боевых товарищах. И ещё одна радость: выросли её два сына. Старший из них, Пётр, - командир эскадрильи. Лётчик А. Белянкин отозвался о нём в "Красной Звезде" так: "Я хорошо знаю командира, военного лётчика 1-го класса Майора П. Тимофеева. Мастер высшего класса, летает в любых условиях, днём и ночью. Любую цель малозаметную отыщет".

Не забыла бывшая узница концлагеря и тех, кто спас её от смерти. Всех она нашла. Юлия Кращенко работала после войны в одном из колхозов Ворошиловградской области. Доктор Г. Ф. Синяков жил в Челябинске, преподавал в мединституте и заведовал хирургическим отделением больницы тракторного завода. Побывала Анна Александровна и в Югославии, встретилась с профессором Павле Трпинац и его семьёй. А Гельмут Чахер, работавший в ГДР секретарём райкома партии, рано умер...

Источник: peoples.ru